Вечер и утро

По дороге к ним присоединялось все больше крестьян, а в деревне их поджидала целая толпа. Рагна давно усвоила, что между полями в сельской местности имеется какая-то загадочная связь: неким таинственным образом мужчины и женщины, что трудились в поле за милю или больше от места событий, как будто мгновенно узнавали о прибытии гостей.

Посреди деревни стояла небольшая красивая каменная церковь со сводчатыми окнами, которые тянулись вдоль стен ровными рядами. Рагна знала, что священник Одо служит сразу в четырех окрестных деревнях, по одной в каждое воскресенье месяца; правда, сегодня он был тут, в Сен-Мартене. Наверняка его оповестили все тем же колдовским способом.

Олдред немедленно устремился к отцу Одо, а вот Луи этого не сделал: быть может, он посчитал, что общение с деревенским священником ниже его благородного достоинства.

Рагна попробовала сыр Рене и Торкиля и признала, что оба хороши — мол, победителя попросту не выбрать, поэтому она купит по головке того и другого, угодив обоим сыроварам.

Она обошла деревню, заглядывая в каждый дом и каждый сарай, старалась обменяться хотя бы несколькими словами с каждым взрослым и со многими детьми; затем, когда сочла, что достаточно убедила крестьян в своей доброй воле, объявила, что готова вершить суд.

По большей части Рагна научилась такому поведению у своего отца. Графу нравилось разговаривать с простолюдинами, он с ними ладил и хорошо умел заводить среди них друзей. Возможно, позже некоторые превратятся во врагов — в конце концов, ни один правитель не в силах угодить всем подряд, — но даже тогда они крепко подумают, стоит ли идти против него. Отец многому научил Рагну, а остальное она узнала, наблюдая за ним.

Герберт принес табурет и поставил перед западной стеной церкви, Рагна уселась, остальные встали вокруг. Затем староста позвал Гастона, высокого и крепкого крестьянина лет тридцати с копной черных волос. Лицо этого верзилы выражало негодование, но Рагна чувствовала, что обычно он куда дружелюбнее.

— Что ж, Гастон, — начала она, — пора разъяснить мне и своим соседям, почему ты отказываешься платить подать.

— Госпожа, взываю к тебе…

— Погоди. — Рагна вскинула руку, прерывая Гастона. — Если кто забыл, мы не при дворе короля франков. — Крестьяне захихикали. — Нам ни к чему громкие слова и высокопарные речи. — Вообще-то Гастон не походил на человека, способного произнести подобную речь, но он вполне мог попытаться это сделать, если не осадить его заранее. — Вообрази, что пьешь сидр в компании друзей, и они спрашивают, из-за чего ты так разозлился.

— Хорошо, госпожа. Я не плачу подать, потому что мне нечем платить.

— Ерунда, — проворчал Герберт.

Рагна нахмурилась и смерила Герберта суровым взглядом.

— Тебя я выслушаю в свой черед, — строго сказала она.

— Да, госпожа.

— Гастон, сколько ты должен платить?

— Госпожа, я выращиваю мясной скот и каждый мидсоммер должен отдавать твоему благородному отцу двух двухлеток.

— Хочешь сказать, животных у тебя нет?

Герберт не утерпел:

— Именно так.

— Герберт!

— Прости, госпожа.

— Меня лишили выпаса, — объяснил Гастон. — Овцы Бернара съели всю траву. Моим коровам пришлось питаться прошлогодним сеном, потому молоко у них высохло, а два теленка сдохли.

Рагна оглядела крестьян, пытаясь вспомнить, кто из них Бернар. Взгляд упал на маленького и худощавого мужчину с волосами, похожими на солому. Сомневаясь в своем выборе, она поступила просто.

— Давайте выслушаем Бернара.

Да, она не ошиблась. Тот самый мужчина откашлялся и промямлил:

— Гастон должен мне теленка.

Похоже, это давний спор с запутанной историей.

— Так, по порядку. Верно ли, что твои овцы паслись на выпасе Гастона?

— Да, но он мне должен.

— К этому мы вернемся. Итак, ты привел своих овец на его выпас.

— У меня была веская причина.

— Именно поэтому у Гастона сдохли телята.

Староста Герберт поведал:

— Новорожденные, этого года. А прошлогодние все живехоньки. У него есть двое однолеток, так что он вполне может расплатиться с графом.

— Тогда в следующем году у меня не будет годовалых! — возмутился Гастон.

У Рагны голова пошла кругом: такое ощущение она испытывала всякий раз, когда ей приходилось разбирать крестьянские распри.

— Замолчите все! — велела она. — Значит, мы выяснили, что Бернар нарочно запустил овец на выпас Гастона. Он утверждает, что тому была причина, и это мы обсудим позже. В итоге Гастон решил — верно или ошибочно, там посмотрим, — что он слишком беден, чтобы платить подать в нынешнем году. Гастон, правда ли, что ты должен Бернару теленка? Отвечай, да или нет.

— Да.

— Почему ты не вернул ему долг?

— Верну, когда смогу.

— Да он время тянет, чтобы вообще не отдавать! — яростно прошипел Герберт.