Вечер потрясения

Штурмовики А-10А "Тандерболт" пикировали на поредевшие цепи русских танков. Навстречу им взвилось несколько зенитных ракет, и с земли видели, как пара машин окуталась огнем, рассыпавшись на куски, а еще один самолет, чадя простреленным двигателем, отвернул в сторону, выходя из боя. Но другие машины продолжали атаку. Их носы окутались пламенем, когда открыли огонь бортовые пушки "Эвенджер", семиствольные "монстры" калибра тридцать миллиметров, обрушив град снарядов на русские бронемашины.

"Тандерболты" промчались на бреющем, поливая огнем из пушек, рассыпая кассетные бомбы, пуская ракеты "Мейверик", и там, где они пролетали, растекалось море пламени. А выше, под самыми облаками, летели истребители "Файтинг Фалкон", и выпущенные с них ракеты HARM, пусть и с некоторым опозданием, стоившим жизней нескольким пилотам, разили самоходки "Шилка", наводясь на излучение их локаторов, настигали зенитно-ракетные комплексы "Стрела-10М4", реагируя на ничтожно слабое излучение радиодальномеров, а бомбы с лазерным наведением крушили танки, обрушиваясь на них всей своей тысячью фунтов смерти.

Генерал Мэтью Камински сдержал свое слово – помощь пришла в решающий момент, перевесив чаши весов победы. Огненный вал прокатился по полю боя, сметая остатки русского полка, а со стороны моря за уцелевшими морскими пехотинцами уже летели транспортные вертолеты – "маринеры" сделали свое дело, пришла пора возвращаться.

– Нужно убираться отсюда, – предложил напарник Алексея Басова. – Вдвоем мы тут все равно ничего не сделаем, командир, зато можем запросто сдохнуть, если нас заметит с воздуха какой-нибудь хренов янки.

– Верно, уходим! Мы сделали все, что могли!

За спиной двух танкистов небеса, охваченные огнем, обрушились на землю. Пламя жадно поглощало то, что оставалось еще от русской дивизии, заодно уничтожая и тех, кто смог сдержать ценой собственной крови, ее яростный натиск. Контрудар на западе провалился, попытка Сто восьмой мотострелковой дивизии остановить врага привела лишь к чудовищным жертвам с обеих сторон. Все, что оставалось Алексею Басову – надеяться, что его товарищ, отличный мужик и прекрасный офицер, полковник Николай Белявский, сумеет воспользоваться возможностью, когда враг оттянул немалую часть своей авиации, и сможет прорваться к Грозному, разбив американские наземные силы и придя на выручку к гарнизону осажденного города. А там уже откроется прямая дорога на Тбилиси и дальше, к победе, в Турцию. Полковник еще не знал, что на юге все кончилось намного раньше.

Энрике Мартинес пришел в себя уже на борту санитарного вертолета. Для того чтобы осознать этот факт, как и то, что он вообще остался жив, у капитана ушло немногим более минуты. Здесь было слишком шумно, слишком сильно трясло, но все сомнения окончательно рассеялись, когда в поле зрения офицера появилось чье-то лицо. Ну не может ни в раю, ни в аду быть чернокожих парней в камуфляже с сержантскими шевронами и белой повязкой с красным крестом, туго охватывавшей левое плечо.

– Капитан, сэр, вы меня слышите? Как вы себя чувствуете, сэр?

Человек в камуфляже, таком же, какой был и на самом капитане, говорил нарочито медленно, негромко, но тщательно проговаривая каждый слог – иначе его слова тонули в гуле завывавших над головой турбин. Сержант-санитар склонился над Мартинесом, неожиданно направив в лицо капитану тонкий луч карманного фонарика, крохотного, толщиной с карандаш и такой же примерно длины.

– Дьявол, – капитан дернулся, пытаясь рукой заслониться от света, и только теперь увидел трубки капельницы, ведущие от его запястья к подвешенной над койкой бутыли с каким-то раствором. – Даже здесь нельзя отдохнуть! Убери это!

– Значит, все в норме, – осклабился сержант, сверкнув белоснежной улыбкой. – Вы на борту вертолета, капитан. У вас осколочное ранение в грудь, большая потеря крови, но это не так опасно, как кажется. Мы доставим вас на "Уосп" через полчаса, а там уже готова палата для вас, сэр.

– Еще кто-нибудь, сержант? Хоть кто-то?

Санитар понял вопрос Мартинеса, и, указав куда-то кивком головы, сообщил:

– Ваш старшина Бенджамен Коул. Парень держится из последних сил, вот его мы можем потерять. Пять пуль в грудь, из них три – сквозные, к тому же ранение в голову. Из него вытекло четыре пинты крови. Удивительно, что с этим он вообще дотянул до нашего появления там. Это похоже на какой-то ад, сэр!

– Это и был ад, и нам пришлось в него спуститься, сержант. И много хороших парней осталось там навсегда!

Энрике Мартинес с трудом выдавливал слова из себя. Капитан словно попал под ледяной душ. Только двое из целой роты, это невозможно было принять, в это нельзя было поверить.