Вечер потрясения

Все произошло настолько быстро, что Александ Колобов успел пробежать не больше десяти метров. Прямо над головой, в сотне метров от земли, не более, пронесся, обдав милиционера воздушной волной, сбив его с ног, американский "Файтинг Фалкон", и сержант видел, как от самолета отделились продолговатые предметы, которые не могли быть ничем иным, кроме авиабомб. Они летели к земле, расправив короткие перья стабилизаторов, и, преодолев примерно половину пути, вдруг рассыпались сотнями крохотных черных точек, едва различимых невооруженным взглядом. Каждая из сброшенных на летное поле Внуково бомбовых кассет CBU-87 CEM несла в своем бочкообразном корпусе по двести две малокалиберные кумулятивно-осколочные бомбы, плотным ковром покрывшие территорию в несколько десятков тысяч квадратных метров.

Бомбочки сдетонировали почти одновременно, едва достигнув земли. Огненный шквал прокатился по аэродрому, поглощая все на своем пути. Пламя слизнуло остовы сгоревших еще при первом ударе самолетов, так и не убранных с летного поля, только отбуксированных на самый его край, легко смахнуло тягачи, топливозаправщики и пожарные машины, алевшие своими бортами в сером сумраке начинавшегося дня. Людей отрывало от земли, причудливо швыряя взрывной волной, пришедшей, кажется, разом со всех сторон. Сержант Колобов почувствовал, что куда-то летит, и что тело стало вдруг легче пушинки, затем навстречу ему метнулась охваченная огнем земля, и сознание покинуло милиционера, против своей воли оказавшегося в гуще войны.

– Санек, жив? – Колобов очнулся от нескольких мощных шлепков по щекам – склонившийся над впавшим в беспамятство сержантом старшина Шумилов не нашел ничего лучшего, чем отвесить своему бойцу пару пощечин, приводя того в чувство. – Подъем, сержант!

– Что со мной! Я ранен?

– Оглушило, – отмахнулся Шумилов, поднимаясь с корточек и придерживая висевший за спиной АКМС. – Ерунда, браток! Давай, давай, поднимайся! Все только начинается!

– Твою мать, – кое-как встав на ноги, сержант не смог сдержать брани – перед глазами все вдруг поплыло, в носу что-то захлюпало, и Колобов, утершись, увидел а ладони кровь: – О, черт!

Пока старший сержант приходил в себя, американские самолеты, безнаказанно отбомбившиеся по цели, были уже далеко, километрах в трех, готовясь совершить новый заход. Но на земле не желали отпускать их так просто, играя роль беззащитных мишеней для чужих бомб.

– Расчет, к бою, – командир зенитно-ракетного взвода, приданного сводному отряду у милиции, уже отдавал распоряжения, собрав своих бойцов. – По самолетам противника – огонь!

Трое зенитчиков, взвалив на плечи массивные тубусы переносных зенитно-ракетных комплексов 9К38 "Игла", встали во весь рост, развернувшись вслед уходившим на юг истребителям. Для того чтобы головки наведения ракет захватили цель, понадобилось не более пятнадцати секунд, и, услышав сигнал готовности, продублированный ощутимой вибрацией пусковых установок, стрелки разом нажал спусковые крючки.

– Пуск!!!

Стартовые двигатели с громкими хлопками выбросили из раструбов пусковых установок зенитные ракеты, тотчас взвившиеся в небо, растворяясь на сером фоне низких облаков. Инфракрасные головки наведения управляемых снарядов 9М39 "видели" цель, шлейф раскаленных газов, остававшийся за каждым из пары "Соколов", и безошибочно настигали свои жертвы.

Все три зенитчика, не сговариваясь, выбрали целью единственный самолет, и сейчас следом за ним змеились дымные следы управляемых ракет. Из-под фюзеляжа "Файтинг Фалкона" во все стороны брызнули искры тепловых ракет-ловушек, и одна из "Игл" тотчас изменила курс, уйдя влево, а секунду спустя за ней под разочарованные возгласы стрелков последовала еще одна ракета, также обманутая примитивной, но действенной ложной целью. Но третья преследовала истинную цель, сокращая расстояние, и, как только неконтактный взрыватель ощутил рядом присутствие жертвы, боеголовка взорвалась, обрушив на F-16C поток осколков.

– Получил, сука! Ура-а-а!!!

Над аэродромом прогремел ликующий вопль, исторгнутый сразу десятками глоток, когда американский истребитель, потеряв управление, воткнулся носом в землю в сотне метров от летного поля, и в небо поднялся столб дыма и огня.

Грохот взрыва заглушил все другие звуки, и столпившиеся на бетонке защитники столичной "воздушной гавани" не сразу выделили среди обрушившегося на них шума низкий, переходивший на жужжание, гул, надвинувшийся откуда-то с запада, обдав тугой волной то, что осталось от аэродрома.

– Бомбардировщики! Бегом в укрытие!