Вечер вне дома: Сборник

Хаген кивнул, радуясь этой выгодной перспективе. Он уже давно занимался частными расследованиями и не удивлялся любым заданиям. Висарт пока не проявлял ревности, но Хаген не исключал ее. Лишь очень немногие мужчины, в основном имеющие молодых жен, сообщали истинные причины. Но, по правде говоря, для Хагена самым важным было получать свои 50 долларов в день, не прилагая слишком больших усилий, а в данном случае он на это надеялся.

Хаген сделал несколько замечаний относительно необычной жары в это время года, на что Висарт давал лишь краткие ответы. Больше они ни о чем не говорили, пока Хаген не остановил машину перед большим вокзалом, находившимся недалеко от порта.

— Я позвоню вам, когда возвращусь из Лос-Анджелеса,— пообещал Висарт, выходя из машины.— Надеюсь, что к тому времени вы будете иметь для меня информацию.

— Я начну работать уже сегодня после полудня,— успокоил его Хаген, глядя на высокую фигуру Висарта, направлявшегося к вокзалу.

Большие армейские ботинки выглядели совершенно нелепо. Хаген почувствовал себя сытым по горло сумасбродством и капризами клиента.

Его следующие действия объяснялись простым любопытством. Он поставил машину поблизости, а сам пошел на вокзал и незаметно прошелся по залу ожидания. Висарта там не оказалось. Перед вокзалом на перроне стоял готовый к отправлению дневной поезд. Хаген постоял немного, наблюдая за посадкой. Висарта среди пассажиров не было видно.

Наконец он вошел в поезд и медленно прошел по всем вагонам, включая вагон-ресторан. Он сошел с поезда, когда кондуктор уже давал свисток. Лицо Хагена, как всегда, было лишено выражения, только взгляд стал задумчивым.

Вэйн Висарт не поехал поездом в Лос-Анджелес. Почему? И куда он вместо этого направился? Хаген дождался отправления поезда, потом медленно пошел к своей машине. Он был удивлен, но решил удивляться не более, чем того заслуживали полученные 50 долларов.

Глава 2

Кэмден драйв была тихая извилистая улица в старом аристократическом городском квартале. Дом Висарта, самый новый на этой улице, как и ожидал Хаген, оказался экстравагантным. Это был сверхсовременный, с большим количеством зеркального стекла и полированного красного дерева невысокий дом, который все же создавал иллюзию высоты террасообразной конструкцией. Позади дома был сад, обнесенный высокой оградой из стеклянного кирпича, но Хаген видел вышку для прыжков в воду над плавательным бассейном и проволочную сетку, наверно ограждавшую теннисный корт. Такой домашний очаг не обещал уюта, но от него прямо-таки исходил запах денег, и это очень понравилось Хагену.

Он занял свой пост наблюдения вскоре после полудня. По дороге от вокзала он один раз остановился, чтобы поесть и найти в телефонном справочнике адрес. В закусочной Хаген запасся сандвичами и наполнил свой термос кофе — знал по опыту, что ожидание может быть длительным.

Хаген привык к этому, он был терпелив, и такая работа ему даже нравилась. А если бы и не нравилась, то все же хорошо оплачивалась. В конце концов, любая профессия имеет свои теневые стороны. Порой, когда у него было самокритичное настроение, он отдавал себе отчет в том, что занятие это грязное, но не мог найти себе другое, которое было бы больше по душе. Или, честно говоря, с каким он смог бы справиться.

В армии его использовали на секретной службе, где он дослужился до чина капитана. До этого он не занимался какой-либо достойной упоминания работой, поэтому с усердием посвятил себя секретной службе. Ему доставляло удовольствие сопоставлять кусочки информации. Значение всей картины не интересовало его, подробности были важнее целого! При систематическом обучении из него мог выйти хороший химик или инженер-исследователь. Но когда кончилась война, он занялся частным сыском. Вскоре он понял, что все поручаемые ему дела в большинстве случаев были связаны с разводами. И он, будучи по натуре человеком основательным, решил специализироваться в этой области.

Заставив себя в один горестный момент принять такое решение, он больше ни о чем не сожалел. Это произошло в то самое время, когда его собственный брак был разрушен по причине, хорошо ему знакомой,— неверности. Специализация в неудавшихся браках явилась для него своего рода возмездием всему миру в целом. В то же время в каждом случае, с которым он работал, Хаген искал разгадку смысла брака, но до сих пор ответа не нашел.

Хаген сомневался, что и новое его поручение может дать ответ на этот вопрос. Благосостояние, надежность служебного положения, уверенность в будущем — все, казалось, присутствовало в той вилле, на которую смотрел Хаген. Известно, что любовь запереть нельзя, но Хаген был убежден, что любовь — это сильно переоцененный предмет потребления; любовь, во всяком случае, не препятствовала крушению его собственного брака.