«…да и оселедец твой, вот уже он два раза обматывается около уха, не будь я Терентий Корж, если не распрощается с твоею макушей». Утрата оселедца – длинного чуба, который отращивали на макушке, обривая вокруг него волосы, – воспринималась его обладателем как позор и унижение. Именно поэтому турки часто отрезали чубы у пленных казаков. На Запорожской Сечи изначально оселедец был отличительным знаком зрелого, проявившего себя в бою или морском походе воина, молодым запорожцам так стричься не разрешалось. Однако со временем такой чуб стали носить многие из тех, кто имел какое-то отношении к Запорожью, – чумаки, крестьяне из ближайших сел.
«…дал он ему легонькою рукою стусана…»
«…с которым пономарь…»
Как будто окаменев, не сдвинувшись с места, слушал Петро, когда невинное дитя лепетало ему Пидоркины речи. «А я думал, несчастный, идти в Крым и Туречину, навоевать золота* и с добром приехать к тебе, моя красавица. Да не быть тому. Недобрый глаз поглядел на нас. Будет же, моя дорогая рыбка, будет и у меня свадьба: только и дьяков не будет на той свадьбе; ворон черный прокрячет вместо попа надо мною; гладкое поле будет моя хата; сизая туча – моя крыша; орел выклюет мои карие очи; вымоют дожди козацкие косточки, и вихорь высушит их. Но что я? на кого? кому жаловаться? Так уже, видно, Бог велел, – пропадать так пропадать!» – да прямехонько и побрел в шинок.
«…вместо кобз и сопилок».
«…идти в Крым и Туречину, навоевать золота». Сведения о захватнических походах казаков, о набегах на населенные пункты и торговые караваны, о наемной службе зафиксированы с начала XVI века. В XVII веке походы казаков в Османскую империю и войны с турками стали обычным явлением, к тому же довольно прибыльным. Например, в 1616 году 2 000 казаков во главе с Петром Сагайдачным разгромили в устье Днепра турецкую флотилию, захватили десятки галер и сотню лодок. Затем они напали на Кафу – рынок рабов в Крыму, ограбили местное турецкое и татарское население, попутно освободив из неволи тысячи рабов.