Вечера с историком

Гонцом, отправленным Папой Онориусом Вторым, был блистательный кардинал Коррадо. Имея в своем распоряжении полный набор боевого апостольского вооружения, он должен был укротить мятежного португальского инфанта и принудить его к повиновению.

Глашатаем, объявившим о его приближении, стала людская молва. Афонсо Энрикеса весть ничуть не расстроила. После отпущения грехов, полученного от Матери-Церкви столь своеобразным способом, совесть его была чиста, и он с головой ушел в подготовку военной кампании против мавров, итогом которой должно было стать значительное расширение подвластных ему территорий. Поэтому гром, когда он, наконец, грянул, стал для Афонсо громом среди ясного неба.

Был летний вечер, и уже начало смеркаться, когда легат въехал в Коимбру, сидя на носилках, которые несли два мула, шедшие по бокам. Легата сопровождали два его племянника, Джаннино и Пьерлуиджи да Коррадо (оба – римские патриции) и небольшая свита слуг. Выполняя священную миссию, кардинал не нуждался в вооруженной охране и мог путешествовать по странам, населенным богобоязненными гражданами, без всякой стражи.

Его отнесли в старый мавританский дворец, служивший инфанту резиденцией, где он и застал хозяина сидящим в огромном колонном зале в окружении многочисленных приспешников. На фоне военных трофеев, зловещего оружия и кольчуг сарацинского и европейского образца, которыми были увешаны все стены, шла веселая пирушка. В ней участвовали пестро разодетые знатные сеньоры и их расфуфыренные подруги. Великий кардинал, облаченный с головы до пят в багровое одеяние, появился в зале в самый разгар веселья, причем о его прибытии даже не было объявлено.

Смех разом смолк. Притихшие гуляки замерли и уставились вытаращенными глазами на внушительную фигуру незваного гостя. Легат и два юных римлянина медленно двинулись через зал. Тишину нарушало лишь мягкое постукивание его шлепанцев да едва слышное шуршание шелковой мантии. Наконец кардинал приблизился к невысокому помосту, на котором в массивном резном кресле восседал португальский инфант. Афонсо Энрикес смотрел на легата с подозрением: чутье подсказало ему, что кардинал – союзник его матери и, следовательно, его враг, явившийся сюда с новой порцией угроз. Поэтому Афонсо не поднялся навстречу легату, желая подчеркнуть этим, что хозяин здесь он и никто другой.

– Милости прошу, сеньор кардинал, – приветствовал он легата. – Добро пожаловать в мою страну.

Возмущенный таким приемом, кардинал сдержанно поклонился в ответ. Во время его долгого путешествия по испанским землям принцы и знатные сеньоры валом валили к нему, чтобы облобызать кардинальскую длань и, преклонив колени, получить благословение его преосвященства. А этот безусый юнец с шелковистым пушком на упругих детских щечках даже не поднялся на ноги и приветствовал его, кардинала, не более почтительно, чем посланника какого-нибудь мелкого мирского князька!

– Я нахожусь здесь как представитель Его Святейшества, – объявил легат тоном сурового осуждения, – и прибыл прямо из Рима вместе с моими возлюбленными племянниками.

– Из Рима? – промолвил Афонсо Энрикес. При своих длинных руках и ногах и могучем телосложении он умел, если желал этого, время от времени принимать проказливый вид. Так он и сделал теперь. – Что ж, это внушает надежду, хотя до сих пор я не получал из Рима ничего хорошего. Его Святейшество услышит о том, как я готовлюсь к войне с неверными, войне, которая позволит водрузить крест там, где ныне торчит полумесяц. Возможно, он пришлет мне в дар немного золота, чтобы помочь в этом святом деле.

Насмешка больно уколола легата. Его болезненно-желтоватое аскетичное лицо побагровело.

– Я привез вам не золото, – отвечал кардинал. – Я прибыл, дабы преподать урок веры, о которой вы, похоже, напрочь забыли. Я приехал, чтобы научить вас блюсти свой христианский долг, и потребовать немедленного исправления последствий ваших святотатственных деяний. Папа требует незамедлительно восстановить в прежнем положении епископа Коимбры, которого вы изгнали из города, угрожая насилием, и низложить священнослужителя, богохульно поставленного вами на место законно избранного епископа.

– И это все? – с угрожающим спокойствием проговорил юноша.

– Нет, – ответил легат, который стоял над ним, бесстрастный в сознании своей правоты. Мы требуем также, чтобы вы тотчас освободили даму, вашу мать, которую вы несправедливо заточили в узилище и держите там.

– Это заточение отнюдь не несправедливо, и свидетелями тому – все здесь присутствующие, – отвечал инфант. – Возможно, Рим поверил тем лживым наветам, которые туда поступили. Донна Тереза вела распутную жизнь, и мой народ страдал от несправедливостей во время ее правленая. Вместе с пресловутым сеньором Трава она разожгла пожарище гражданской войны в подвластных ей землях. Узнай же от нас правду и поведай ее Риму. Тем самым ты совершишь достойное деяние.

Но прелат был преисполнен упрямства и гордыни.

– Не такого ответа ждет от вас наш святой отец, – сказал он.

– Но таков ответ, который я посылаю ему.