Вечера с мистером Муллинером (сборник)

Сэр Клод воскликнет, съев обед:
«Моей прекрасней в мире нет!
Всех баб иных уложит на лопатки!»
Вскричит другой: «Возьми мгновенно
Назад свои слова, презренный!
Не то как раз схлопочешь по сопатке!»
И на ристалище вдвоем
Решают спор они копьем,
И горячат коней в честь дам под тентом.
Они сшибаются, и вот
На землю падает сэр Клод
С дырой в груди – весомым аргументом.

Херес На Девять Пенсов снова вздохнул.

– Это правда, – возвысил он свой голос. – Мы живем в дни упадка, джентльмены. Где теперь чудесная старинная беззаветная доблесть? Где, – вопросил Херес На Девять Пенсов с застенчивым пылом, – найдем мы в это прозаическое нынешнее время тот дух благородства, который в старину вдохновлял рыцарей на странствия, исполненные страшных опасностей, на свершение подвигов для того лишь, чтобы исполнить волю прекрасной дамы?

– В роду Муллинеров, – сказал мистер Муллинер и сделал паузу, чтобы отхлебнуть подогретое шотландское виски с лимонным соком, – в клане, к которому я имею честь принадлежать, дух благородства, о котором вы упомянули, все еще сохраняется во всей своей первозданной мощи. И едва ли я могу привести тому лучший пример, чем поведать историю Мервина, сына моего кузена, и клубники.

– Но мне хотелось бы послушать концерт, – умоляюще прервал его Ром С Молоком. – Я как раз услышал, что младший священник откашливается. А это значит, что он споет «Опасного Дэна Макгру».

– Историю, – повторил мистер Муллинер, с мягкой непреклонностью закрывая дверь, – Мервина, сына моего кузена, и клубники.

В сферах, где вращались они оба (продолжал мистер Муллинер), часто дебатировался вопрос, действительно ли Мервин, сын моего кузена, даже еще больший олух, чем мой племянник Арчибальд – тот самый, который, если вы не забыли, так удачно имитировал наседку, снесшую яичко. Кто-то вставал на сторону одного, кто-то – на сторону другого. Но хотя вопрос все еще остается открытым, нет ни малейших сомнений, что юный Мервин был вполне законченным олухом для ежедневного потребления. И как раз это его качество мешало Кларисе Моллеби дать согласие стать его невестой.

Мервин узнал об этом в тот вечер, когда они танцевали в «Неугомонном сыре» и он задал ей вопрос напрямик, называя все вещи своими именами:

– Скажи, Клариса, почему ты даешь человеку от ворот поворот? Хоть убей, не вижу, почему ты не соглашаешься выйти замуж за человека? Ведь я же предлагал тебе это уж не знаю сколько раз. По-моему, ты играешь любовью хорошего человека и смеешься над ней.

И он обратил на нее взгляд, отчасти молящий, а отчасти намекающий на твердость сильного мужчины. Кларисса Моллеби засмеялась эдаким веселым звонким смехом и ответила:

– Ну, если хочешь знать правду, ты же такой осел!

Мервин ничего не понял.

– Осел? То есть как осел? Ты имеешь в виду – неумный осел?

– Я имею в виду, – ответила девушка, – балбес. Олух. Болван. Недоумок, и притом пустоголовый. На днях дома за обедом была упомянута твоя фамилия, и мама сказала, что ты – безмозглый ни на что не годный недотепа, абсолютно лишенный намека на характер или целеустремленность.

– А? – сказал Мервин. – Значит, она так? Так, значит?

– Да, так. И хотя я редко схожусь во мнении с мамой, в данном случае я считаю, что она, против обыкновения, попала в яблочко, выжала силомер до звонка и имеет право получить приз – по выбору сигару или кокосовый орех. На мой взгляд, она произнесла то, что называют mot juste[7].

– Да неужели? – сказал Мервин, оскорбившись. – Ну так разреши и мне сказать кое-что. Если уж речь пошла о мозгах твоей матери, по моему мнению, лучше скромно отступить в тень, а не пытаться выставлять себя специалисткой. Очень подозреваю, что именно она на днях спрашивала носильщика на вокзале Чаринг-Кросс, как ей добраться до вокзала Чаринг-Кросс. А во-вторых, – сказал Мервин, – я тебе докажу, есть у меня характер и целеустремленность или нет. Отправь меня странствовать в поисках чего-нибудь, будто рыцаря в старину, и увидишь, как быстро я доставлю заказ согласно поставленным требованиям.

– Какие там еще странствования?

– Ну, повели мне сделать что-нибудь для тебя, или раздобыть что-нибудь для тебя, или поставить кому-нибудь фонарь за тебя. Ну, ты же сама знаешь, как это бывало.

Клариса задумалась, а потом сказала:

– Всю жизнь я мечтала зимой поесть клубники. Доставь мне корзиночку клубники до конца месяца, и мы рассмотрим этот твой брачный проект и дадим ему серьезную оценку.

– Клубники? – сказал Мервин.

– Клубники.

Мервин сглотнул:

– Клубники?

– Клубники.

– Но послушай, черт подери, КЛУБНИКИ?!

– Клубники, – подтвердила Клариса.

И вот тут, читая между строк, Мервин уловил, что хочет она клубники. А вот как достать клубнику в декабре, этого он представить себе не мог.