Вечера в древности

Исида осмелилась вспомнить тот час, когда Она и Осирис зачали Хора. И когда она вновь увидела, как Царевич из Библа падает назад и за борт, от Ка Осириса пришло известие: Исиде надлежало сделать своим оружием Тайное Имя Ра. Она начала прислушиваться к сплетням Богов.

Так Она узнала, что Ра состарился и что Его кости из золотых стали серебряными, а суставы утратили гибкость. Когда Он говорил, из Его рта текла слюна. Семь выделений Его тела постоянно падали на землю, и дороги были покрыты серой из Его ушей, Его потом, Его мочой, Его соплями, Его дерьмом, Его семенем и слюной.

Исида думала, как воспользоваться этими отправлениями. От содержимого кишечника солнца, конечно, разило богатством. Однако откуда Она могла знать, какие чудища серной ночи Дуата могли выйти вместе с ними? Мощь этой силы была слишком велика. Исиде было нужно лишь Тайное Имя и ничего больше. Да и с чего Ей было полагать, что Ра извергает Свое Тайное Имя ежедневно?

По этой же причине Она побоялась использовать пот. В Его влаге могла содержаться слава Его имени, однако в ней же, возможно, чувствовался и запах каждого животного, которым Он становился, пока совокуплялся с ним. Значит, там были их Тайные Имена. Переизбыток и путаница.

Не собиралась Она искать и Его семя. В нем можно было бы найти Тайные Имена Его будущих сыновей и дочерей, но не Его собственное. Прошла Она также и мимо соплей и ушной серы. Ра едва ли слушал то, что говорили другие, так что сера Его ушей хранила всю эту чушь, тогда как нос не был надежным местом для сокрытия Имени, поскольку там его мог пронюхать любой ветерок. Оставались лишь моча и слюна: выбор между дурными водами Его крови и колодцем Его рта. Каждая влага имела прямое отношение к Имени. Подобна великой реке (уносящей многие тайны земли) была моча Ра. Однако эти воды возвращались к Небесным Водам. Нут, безусловно, рассердилась бы, попробуй Исида украсть у Нее Тайное Имя. Поэтому Исида остановила свой выбор на слюне. В ней был дух речи Ра. В центре Его речи должно пребывать Имя. И вот Она взяла влажной пыли поблизости от того места, где, следуя по Своему пути, старый Бог пролил слюну. И Исида растерла слюну с пылью в Своей руке и добавила к ней старого порошка, сдеданного из семени Сета (которое Она собрала с юбки изнасилованной Им служанки). Нет лучшего способа усилить яд, как смешать извержения своих врагов. Итак, Исида сотворила эту смесь из плевка Ра и семени Сета, а затем придала ей форму змея и намазала его смертоносные зубы (сделанные из обрезков Ее ногтей) ядом скорпионов. Потом Исида сказала этим зубам: «Выходите. Отыщите в вашем враге то, что более всего отлично от вас. Нанесите удар в это место. Выпустите свои жала!» Яд сердца Исиды вытек из Ее глаза, и вся плотская память о Ра была в нем. Ибо Она отнюдь не невинно обследовала все семь Его извержений. На Ней остался Его запах. Несмотря на Свое обожание Осириса, подобное нежности неба, когда вечер спускается на оазис и животные стоят бок о бок друг с другом, Исида никогда не могла превозмочь одного неистового желания. То был трепет, пробегавший по Ее животу при виде Ра. И вот Она провела один тайный час в наслаждениях со Своим отцом. Теперь смерть Осириса заставила Ее вновь ощутить тяжесть Своего старого предательства. Она никогда не говорила об этом мужу, и поэтому Осирис слишком полагался на Ее преданную любовь. Очень мало зная о силе других Богов, Он чересчур беззаботно лег в гроб, изготовленный Сетом. Таким образом к Ее гневу на Ра добавился вихрь чувств, связанных с Ее собственным обманом. Да, сильны были чары, с которыми Исида оставила змея на дороге!

Совершая короткую прогулку на рассвете, Ра проходил по прохладным полям небес, надув губы и роняя слюну. На этом пути Исида и оставила Своего змея. Когда старый Бог приблизился (Его живот все еще распирал неперевариваемый член), змей перепрыгнул внутри себя — из бездыханной глины в трепещущее жизнью проклятье — и вонзил в Бога свое жало. И яд произнес: «Гори, Ра, точно пламя лижет Твои чресла. Застынь в холоде Своего золотого глаза, точно из него уходит свет. Изготовлен яд, что найдет Твой последний предел».

И Бог-Солнце почувствовал в Себе присутствие всего чуждого Ему. Оно проползло по Его телу, и его члены напряглись, сопротивляясь яду, а жар стал Его мукой. Он зашатался, и Его воля познала страх всего того, что было чуждо Его плоти. Его кожа потеряла окраску, и Он стал бледен, как платина, бледен, как серебро собственных костей. Старость Ра перевернулась у Него во рту, и Его губы заставили Его плюнуть на землю. Яд вошел в Его плоть, подобно Нилу, что разливается по земле. «Что ужалило Меня? — воскликнул Он. — Поразил Меня некто, кого Я не ведаю и кого Я никогда не создавал. — И Он издал вопль замешательства, который вырывается у всех людей, когда они ощущают, что пришла их смерть. — Придите, Боги и Богини, — вскричал Он, — все Вы, созданные из Моей плоти!!»