Вечера в таёжном селе

Были и те, кто оттолкнувшись от невидимого препятствия, скользили вниз с ужасающей скоростью, плача и ругаясь. И здесь уже неважно было, много или мало «прилипло» к душе пороков – решающим для падения было решение человека. Его пороки становились тяжелее от слоя к слою и росли, впитывая тьму, как сухая губка влагу, становясь вдвое больше с каждым днем.

Души людей страдали от огня и холода глубинных слоев мрака, но по непонятной причине стремились туда. Большинство из них обижались на Бога, что Он не защищает их от страданий. Нанося удары соседям, находящимся рядом, они пытались увернуться от ударов и укусов других. Духи мрака, обитающие на том же уровне преисподней, злобно смеясь, кусали душу и исчезали, словно играя. Душа, обернувшись на боль, уже не видела беса, но замечала душу другого человека, находящегося рядом и злобно впивалась зубами в соседа. Это зрелище было невыносимо тяжелым для Александра. Из его глаз невольно полились слезы. Молодой человек не мог видеть спокойно страдания людей, но не в силах был помочь им.

У тех, кто скользил вниз, расстояние между душой и телом, шагающим по поверхности земли, увеличивалось, и часть души растягивалась как шпагат, принося своему владельцу дополнительную боль. Тело ходило по земле, а душа жила на третьем, четвертом, а то и пятом круге ада. И человек оставался глух к тому, что происходило вокруг тела, принимая за своих только тех людей, души которых находились «на его уровне»

«Что же вы делаете! – не выдержал Александр, – не ходите туда! Идите к свету, и вам станет легче!»

Но никто не услышал его голоса. Люди слышали голоса темных демонов, которые как мухи летали над их головами, нашептывая различные мысли и желания. Некоторым духам удавалось из посторонних советчиков, превратиться в «Наездников». Это право люди сами давали духам, выбирая их руководителями своей жизни. Тогда «духи-наездники», как жернов на шее, давили свою жертву, пытаясь утопить ее во мраке, где духи зла скованы были пламенем как цепями. Духи зла сжигали себя неистовой злобой, но не могли больше причинить зло никому из окружающих, пламя сковывало их движения и даже речь. И невозможность выразить приступы ярости, жгла их сильнее внешнего огня. Наездники, влекущие свои жертвы в геенну, соскальзывали с плеч или с шеи своей жертвы в момент, когда душа расставалась с телом, и оставались в воздухе земли, ища новые жертвы, их время еще не пришло. Души людей, летящие вниз, не видели конца своего пути и многие не меняли направления даже на пороге смерти. Но к удивлению Александра даже такие не лишались светлого Хранителя, который до конца их земной жизни помогал им и звал к свету.

«…все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного…»¹⁵ – вспомнил Александр.

«Господи! Так я ведь тоже спускаюсь! – с ужасом отметил мужчина, – такое чувство, что тьма как болото засасывает! Что же мне делать!?»

На крик души светлый Хранитель легко приподнял Александра и полетел с ним вверх, к свету и мужчина заметил, что и с другими людьми происходит то же самое. Стоит Хранителям лишь на минуту отпустить человека, каждый начинал медленно погружаться во мрак преисподней.

«О Господи! Ты трудишься неустанно день и ночь, чтобы не дать нам погибнуть!¹⁶ А мы еще чего-то ждем, чтобы поверить в Твою любовь! А сами каждую секунду зависим от Тебя не только для того, чтобы поддержать физическую жизнь, но чтобы не погибнуть навеки.¹⁷

Но когда Хранитель приподнял душу Александра выше поверхности земли, мужчина вдруг ощутил боль. Его тело, оставалось на поверхности земли, и душа также ощутила напряжение. Но эту боль скорее можно было назвать светлой тоской о счастье, о свете и все же, она лишала покоя.

– Остановись! – попросил он своего Хранителя, – мне необходим отдых.

Хранитель остановился, он уже не нес душу Александра к свету. Но мужчина вдруг понял причину, по которой люди не торопятся взмыть в небо, даже те, кто любит свет. Он увидел множество пятен мрака и грязи на своей душе. Некоторая леность, прежде казавшаяся мелочью, теперь показалась чуждой и неприличной, умение в спорах всегда одерживать победу, вдруг здесь было названо жесткостью и эгоистичным стремлением первенствовать. Александр вдруг понял, что не сможет подниматься дальше, пока не избавится от этих пороков, они тянули душу вниз.