Вечера в таёжном селе

– Я знаю… именно поэтому время моего подзащитного сокращено, несмотря на молитвы о нем, – ответил «Хранитель», – и девушка, к сожалению, платит не только за жестокость моего подзащитного, но и за свое пренебрежение всеми сигналами опасности, которые посылал ей я и ее Хранитель, и за отказ от норм морали, в которых она была воспитана.

– А сколько у него времени? – глаза «Наездника» хитро прищурились.

– Ты никогда не узнаешь об этом заранее, – спокойно констатировал «Хранитель». «Наездник» сердито фыркнул, понимая, что «Хранитель» прав.

Илья замолчал, но зал все также хранил молчание, ожидая продолжения истории. Тогда рассказчик улыбнулся:

– Что ж, в нашей истории есть не только грустные моменты. Жизнь Романа развивалась совсем по другому сценарию. Ведь если мы идем за Христом, то и рядом с близкими находясь – живем совсем в другом мире. Роман не задумывался о мирах, он просто жил и эта жизнь становилась светлее день ото дня.

С момента встречи с Валерой, Роман не мог найти себе покоя. Он видел, как сильно изменился друг детства, понимал, что тот погибает и ничем не мог ему помочь, и это приносило страдание. Поэтому Рома все больше молился о друге. В первое время парень преклонял колени каждую свободную минуту, но и этого ему казалось недостаточно. Невольно возникало чувство, что степень рискованности друга так велика, что для продления милости нужно что-то большее. И душа Ромы искала помощи. Даже исполняя свою работу и делая необходимые дела, Рома ощущал потребность молиться и в один из дней что-то «щелкнуло». Он смог молиться непрестанно. Впервые он исполнил слова Христа «непрестанно молитесь». – Но это не значило, что парень бросил всякую деятельность и заменил ее молитвой. Нет! Это значило, что всякое дело он превратил в молитву. Занимаясь работой Рома впервые ощутил, что это значит: «ВСЕ что ни делаете, делайте от души, как для Господа»²². Действительно он смог делать свою работу как молитву. И лишь иногда Роман останавливался, чтобы уединиться и полностью посвятить время молитве и общению с Богом.

В один из вечеров, когда Роман молился за жизнь и душу друга, в вечерней тишине он открыл Библию. Взгляд молодого человека упал на строчки: «Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе ....»²³

– Да, Господи, я согласен встать перед Тобой в проломе за его душу… – прошептал Роман, – Как сказал когда-то Моисей о народе Израильском, так и я готов сказать о Валере,… если уничтожишь его, тогда и я недостоин Твоей милости… Мы росли вместе и я не заметил, когда он отошел, когда остыл… или даже вообще не имел возрождения. Я был занят собой, своим «служением», которое больше было похоже не самореализацию… и не видел его состояния, пока Валерка не покатился… прости меня! Но пусть даже не простишь, а накажешь… накажи меня, но только не лишай Валерку спасения и прощения…

Молитва Ромы летела ввысь к Престолу Того, кто знает сердца людей и управляет Вселенной и Он видел чистоту намерений и желаний парня и ответил на его молитву. Светлый «Хранитель» распахнув крылья над головой молящегося парня, получил в помощь несколько мощных, светлых «Хранителей» и комната наполнилась сиянием.

Роман вдруг ощутил особую близость Бога, парень замолчал, ему нечего было сейчас сказать, но каждая клеточка тела словно ждала чуда, готовясь к чему-то особенному. Роман твердо знал – Тот, которого он звал, сейчас находится рядом и готов говорить и парень изо всех сил старался не упустить ни одной мысли из того, что скажет Бог.

Его молитва не была похожа на экстаз или эйфорию. Мысль работала четко и ясно, запоминая каждую мелочь, тончайшую деталь изменения духа, наполненного присутствием Бога, чтобы знать и всегда отличать истинность от любой подмены. И все же мысль молчала, внимая Создателю, словно дитя, восторженно смотрящее в глаза отца – героя, в момент его славы, запоминала каждую морщинку, каждую черточку его лица, каждый жест! Чтобы потом с радостью отмечать эти жесты, этот взгляд в своем теле, в своем лице, подражая ему.

«Ты не один в своей просьбе – прозвучала тихая, но ясная как свет луча, мысль, – о нем молится много людей».

– Знаю, Господи, – прошептал Роман, невольно вздрогнув от звука собственного голоса.

«Я дам ему минуты для покаяния… – ответил голос, – перед смертью».

– Но… Господи! Милости прошу! – прошептал Роман, поражаясь собственной дерзости.

«Это милость… большего не проси, Валера исчерпал все остальное…» – ответил голос и вдруг Роман понял, что остался один в своей комнате.