Вечера в таёжном селе

Особенно, неприятно было Наташе, когда она выяснила, что понятия уважения границ чужой собственности у Инны просто не существует. Наташа всегда считала, что было бы неправильно устраивать «разборки» из-за вещей. Но в один из дней, придя с занятий, она обнаружила, что в шкафу нет самого красивого платья. Девушка была поражена! Несколько минут Наташа стояла у раскрытой дверцы, соображая, все ли правильно с ее головой, не забыла ли она вынуть платье из чемодана? Но она прекрасно помнила, что не только вынимала, но и утюжила его, готовясь надеть в воскресение, поэтому исчезновение казалось загадкой. Платье было оригинального покроя и на беду Наташи сидело на Инне прекрасно, несмотря на разницу в телосложении.

Девушка выросла в семье, где никто не брал без спроса чужое, поэтому не сразу догадалась, что платье взяла Инна, затем вспомнила, что та иногда брала ее вещи, которые хотя немного подходили ей. Наташа в растерянности развела руками.

– И что теперь?! – озадаченно протянула она.

Молчание комнаты послужило ответом на вопрос, и девушка решила не сердиться раньше времени и дождаться Инну, может быть получится поговорить спокойно.

Инна пришла в Наташином платье, поздно вечером, изрядно выпившая. Наташа попыталась заговорить с соседкой.

– Инна, почему ты взяла мое платье? – начала она.

– А тебе че, западло мне его дать! – дерзко набросилась на нее Инна, – че оно у тебя святое? Или ты у нас святая?! Или ты просто скряга!

– Но ты же даже не спросила! Это мое лучшее платье! – возмутилась Наташа.

– Да, Серега заценил его! А он понимает в тряпках! – ухмыльнулась Инна, раздеваясь, – На, держи свое платьишко! – она бросила Наташе пропахшее табаком и вином платье, в нижнем белье прошла к своей постели и грохнулась на кровать, – спать я хочу!

Наташа невольно вытянула руки, чтобы платье не прикасалось к телу. Ей было противно. Она осмотрела свою любимую вещь и обнаружила на ней несколько пятен от вина и небольшую дырочку, прожженную пеплом сигареты. Девушка чуть не расплакалась. Инна не знала большой нужды и не умела ценить того, что получала. У нее было достаточно красивых предметов туалета, но Наташа ни разу не пожелала, ни одной из них, даже если бы телосложение у девушек было одинаковое. Но соседка по комнате была не меньше, чем на два размера меньше ее, большая часть вещей Инны были вызывающими и открытыми, а от остальных шел неистребимый запах табака и сильных духов, который вызывал у Наташи отторжение. Но, в общем, многое в Инне казалось Наташе чужим и невозможным, и если бы она собирала в памяти эти ощущения, они могли бы перерасти в отвращение, но это было бы грехом, а греха девушка привыкла избегать, поэтому применяла немало усилий к тому, чтобы принять Инну такой как она есть. Но когда этот тяжелый запах, Наташа ощутила от собственного платья, она не смогла сдержаться и невольно бросила платье на пол. Инна не видела ничего – она уже спала. Образ жизни Инны был непонятен и неприятен Наташе, и ей стоило больших усилий разделить душу соседки по комнате, которая ценна в глазах Бога, от ее образа жизни.

Бросив платье, Наташа устало опустилась на свою кровать, закрыла лицо руками и разрыдалась. Причина была не в одном платье, но оно оказалось последней каплей. Инна прочно «села на шею» Наташе и презрение, которое она сейчас показала – стало почти нормой ее поведения в общении с соседкой по комнате.

– Господи! Что мне делать?! Чем больше я уступаю, тем больше она наглеет! – плача, шептала Наташа. – Ты хочешь, чтобы мы делали добро даже врагам, и я верю, что это должно послужить на пользу, но по тому, что происходит, я вижу, что мое добро производит только зло! Даже девчонки с соседней комнаты говорят, что Инна только злее и наглее становится! Как будто бы я ее развращаю! Да так и получается, что я ее развращаю, хотя ее трудно развратить больше чем есть! Я знаю, что она никогда не постирает это платье, только нагрубит мне и все! Но кажется, что даже после стирки мне будет противно его надеть! Откуда я знаю, что она делала в этом платье! – Наташа задумалась на мгновение и возразила сама себе сквозь слезы, – Но ведь такими мыслями я унижаю ее… прости меня Господи! Конечно, она постоянно меня унижает… но я отвечаю за себя, а не за нее!