Вечеринка

Путник и всадник

Хану Манувахову

— Что в тороках
с собой везешь,
всадник?
— Все мое везу, как велели греки.
Ничего чужого
мне не надо.
Я с собой везу две иголки:
с черной ниткой и с ниткой белой,
облезлую детскую лошадку,
исторический черный примус,
гвоздь от стенки отчего дома,
две стрелы и четыре гильзы,
с голубой каемочкой блюдце,
горсть земли и билет счастливый,
пару мельниц и Дон Кихота,
лунный свет и луну в довесок,
алый трамвай номер двадцать,
небольшую древнюю домну,
недостроенную лишнюю дамбу,
город Китеж и деревню Матёру,
латунное колечко на память
и малороссийские мальвы.
Ну, а ты что несешь, путник,
в вещевом мешке пропыленном?
— Все мое несу,
все, что имею,
мне мой скарб по плечу,
другим — обуза.
Я с собой несу облако предгорий,
след ноги босой на песке прибрежном,
голосок ничей ниоткуда,
полотно нерукотворное снега,
козырные крапленые сутки,
азиатские костры на руинах
и фиалки со вторника на среду.
Если хочешь, можем поменяться.

По рукам ударив, поменялись
и отправились восвояси.
И смеется всадник, напевая,
да и путник весьма развеселился.
Потому что в тороках старых
горстка соли, хлеба краюшка
и головка чеснока на закуску;
а в мешке вещевом потертом —
луковка, соль да ломоть хлеба.

Кино

Масс-медиа, кино, массовочка при гиде.
Жизнь имитировать — чай, не хухры-мухры.
Идет голубушка в лазоревом прикиде,
Глаза опущены, и завиты вихры.
Бегут сударики, кто супер, а кто гипер,
Канают лайнеры, и прутся поезда,
Стоит гипербола, панкуют пара хиппи, —
Глазей и радуйся, святая простота!
Что дни мои? Мираж! А вот и замиражье,
Мир приключений, прыг, вслед за которым — скок,
Приморье, черт возьми, нагорье и предпляжье,
Всевидимый сверчок на общий наш шесток.
Кино! Мне по душе твой суррогат суровый,
Твоих объятий дурь, твоих погонь метраж,
Где вороной «Рено» и «Шевроле» соловый —
Из кадра или в кадр, из ража или в раж.
Мне мил дурной простор, экранная вранина,
Наотмашь мордобой и вперебой пальба,
Приволье, Боже мой, предгорье и равнина,
Рекламное мурло у каждого столба.
Подробностей обзор в глазках киношных камер,
Разомкнутых пространств прямоугольный чок.
Засосано в игру, что было под руками,
И мусор бытия, и сор летит в зрачок.
Люблю я, синема, твоей тоски подспудной
В стакане аш-два-о подъятый ураган,
Твой контрабандный груз, твой марафет паскудный,
Технический размах твоих фата-морган…
Кино, кино, кино, ты — иреставленье света,
Смешенье всех и вся, глобальная чума,
Какое-то лицо Новейшего Завета,
Томительно светясь, сводящее с ума.

«Покажи мне его не таким…»

* * *