Вечеринка с продолжением

— Ничего не сломано, — вывел он из своих садистских деяний. — Попробуй сесть, Поля, осторожно, медленно.

— Сам попробуй, — хрипло огрызнулась я.

Он сел. Я тут же приступила к подъему.

Вскочивший Сергей поддерживал меня. В итоге удалось опереться на копчик, а потом и встать.

— Меня послал полковник. Ты давно должна была вернуться. Он беспокоился. Я звонил, стучал, никто не открыл. Потом случайно вверх глянул и увидел тебя, — рассказывал Сергей.

И вдруг я все вспомнила.

— Сережа, мне срочно надо к Измайлову.

— Доставим.

Балков подхватил меня на руки и понес вниз.

— Я сама упала, — исповедалась я ему.

— Бывает.

— Кто-то лез в квартиру, то ли Веркину, то ли Славину.

— Бывает.

— Я котенка подобрала.

— Здорово. Бывает.

— Я попала на поминки.

— Быва…

Напрасно я не сказала ему этого, когда валялась на ступеньках. Сергей Балков парень крепкий. Но от изумления он начал меня ронять. Нет, правда, крепкий парень. Потому что справился с собой и не закончил.

— Ты как себя чувствуешь, Поля?

— Плохо.

— То-то я смотрю…

Бережный внос разведчицы к полковнику разрушениями не сопровождался. Балков усадил меня на диван и отчитался:

— Это Полина, Виктор Николаевич. Получайте.

— Благодарю, Сергей, — выпустив костыль, сказал тот.

— Она оступилась, преследуя злоумышленника.

— Я так и понял.

Борис Юрьев, по-моему, отвратительно хихикнув, вышел и вернулся с мокрым полотенцем.

— Дайте мне зеркало, — занервничала я.

— Обойдешься, — отрезал Измайлов.

Борис хорошенько вытер мне лицо. На полотенце перекочевали кровь и грязь. Голова у меня гудела, как трансформаторная будка. Как все трансформаторные будки. Если бы еще вспомнить, что они такое и для чего нужны.

— Каким образом тебе удается выживать? — спросил Борис.

— Вот таким: то синяк, то шишка, то ссадина.

— Полина, если человеку суждено расквасить себе что-нибудь в подъезде, его бесполезно выручать. Давешний подонок не успел тебе наподдать, так ты сама о себе позаботилась, — сурово высказался Измайлов.

— Это мои насущные проблемы, а не милиции.

Балков ринулся мне на помощь, что становилось уже традицией.

— Мы с Борей все-таки осмотрим двери, лифт и лестницу.

— Вперед, — вдохновил парней Измайлов.

Когда мы остались одни, он опустился рядом со мной на диван, обнял за плечи и промямлил:

— Я очень за тебя испугался.

— А я купила черный шарф, Измайлов, прости, я завтра уеду к родителям и сыну. Наготовлю тебе впрок.

— Завтра я тебе наготовлю. А показываться ребенку с таким лбом не рекомендуется.

— Что-то кошмарное?

— Что-то разноцветное. И нос стал совсем картошкой.

— Ой.

— Тебе идет этот нос.

Вернулись ребята.

— Все чисто, Виктор Николаевич. Веры нет дома.

— Померещилось тебе, Полина, — заключил полковник.

— Люди, я к галлюцинациям не склонна. И в дверь Верки или Славы кто-то ломился. А Славу сегодня похоронили. А в наказание за недоверие вам предстоит жуть эксгумации трупа.

Наступило молчание.

— Сергей, проводи Полину, — приказал Измайлов.

Балков довел меня до двери, извинившись, прочесал квартиру и, наткнувшись на выбравшегося поразмяться котенка, вынужден был признать:

— Если он и галлюцинация, то моя.

12

«Завтра я тебе наготовлю…» Как же, дождешься от него. Главное, ведь прекрасно понимает, что не нужна мне его кастрюльная помощь. Но хоть выяснить, не сдохла ли я за ночь, мог бы. И вот я лежу, изуродованная (ложь), всеми брошенная (бессовестное вранье), и плачу (правда). А в виски изнутри молотит моя заумь — бах-бах-бах, бух-бух-бух, выпусти меня, помилосердствуй. Ишь ты, размечталась о свободе. Мне многие говорили: «Была бы ты поглупее, жилось бы тебе легче». Они мне льстили или насмехались надо мной, больной и одинокой. Не заумь это, а, наоборот, дурость. И не выбраться она хочет, а по-дурацки шутит. Опять за свое — бах-бах-бах…

— Наверное, у меня сотрясение мозга. Это замечательно. Думать станет тяжело, будто дышать при насморке. Мне так надоело все время о чем-нибудь или о ком-нибудь думать. Потому что приходится в итоге додумываться до необходимости заняться делом. А я не могу даже пошевелиться. Да здравствует сотрясение мозга и его следствие — неспособность производить мысли, постоянно наращивая производство, неуклонно улучшая качество продукции и стремясь выйти с ней на мировой рынок.

— Грянул момент истины. При нормальной домашней библиотеке ты, оказывается, читаешь газеты. Не ожидала от тебя, Поля.

Подруга Настя сменила приобретший температуру моего невезучего лба компресс на живительно-холодный и спросила:

— Тошнит?

— Нет.

— Это не сотрясение мозга.