— Как только здравый смысл вынудил меня принять всеобщее мнение, что Джойс была лгуньей. К тому же многое явно указывало на Миранду. Она часто бывала в лесу Куорри, наблюдая за птицами и белками. Миранда говорила мне, что Джойс была ее лучшей no-другой. «Мы все друг другу рассказывали», — сказала она. Миранда не присутствовала на вечеринке, поэтому Джойс легко могла воспользоваться ее историей об убийстве — возможно, с целью произвести впечатление на вас, мадам, как на хорошо известного автора детективов.
— Выходит, я во всем виновата?
— Нет, нет, я вовсе не имел это в виду.
— Ровена Дрейк, — задумчиво произнесла миссис Оливер. — До сих пор не могу поверить, — что это сделала она.
— У нее были все необходимые качества. Меня всегда интересовало, что за женщина была леди Макбет. Как бы она выглядела, если бы вы встретили ее в реальной жизни? Думаю, теперь я это знаю.
— А Майкл Гарфилд? Они кажутся такой неподходящей парой…
— Леди Макбет и Нарцисс. Необычная комбинация. Миссис Дрейк была красивой женщиной — энергичной и компетентной, прирожденным администратором и великолепной актрисой. Слышали бы вы ее жалобы по поводу смерти маленького Леопольда и всхлипывания в сухой платок.
— Какая мерзость!
— Помните, я спрашивал у вас, кто из присутствовавших на вечеринке приятный человек, а кто нет.
— Майкл Гарфилд был влюблен в нее?
— Сомневаюсь, чтобы Майкл Гарфилд когда-нибудь был влюблен в кого-то, кроме себя. Он хотел денег — много денег. Возможно, сначала Майкл надеялся расположить к себе миссис Ллуэллин-Смайт до такой степени, чтобы она составила завещание в его пользу, но миссис Ллуэллин-Смайт была не из таких женщин.
— А как насчет подделки? Я все еще этого не понимаю.
— Поначалу меня это тоже сбивало с толку. Так сказать, слишком много подделок. Но если подумать, цель становится ясной. Состояние миссис Ллуэллин-Смайт целиком отходило Ровене Дрейк. Кодицил был подделан настолько явно, что любой адвокат должен был это заметить. Он был бы опротестован, эксперты подтвердили бы факт подделки, и предыдущее завещание вошло бы в силу. Так как муж Ровены Дрейк недавно умер, она бы унаследовала все.
— А как же кодицил, который засвидетельствовала уборщица?
— Я предполагаю, что миссис Ллуэллин-Смайт узнала о связи Майкла Гарфилда и Ровены Дрейк — возможно, еще до смерти ее мужа. В гневе она добавила к завещанию кодицил, оставляя все девушке au pair. Вероятно, девушка сообщила об этом Майклу — она надеялась выйти за него замуж.
— Я думала, что она рассчитывала на брак с молодым Ферриером.
— Эту правдоподобную историю сообщил мне Майкл. Но ничто ее не подтверждало.
— Если он знал, что существует настоящий кодицил, почему же он не женился на Ольге и не заполучил деньги таким путем?
— Потому что он сомневался, получит ли она деньги на самом деле. Существует такая вещь, как дурное влияние. Миссис Ллуэллин-Смайт была старой и больной женщиной. Все ее предыдущие завещания были составлены в пользу племянника и племянницы — их бы утвердил любой суд. А Ольга была иностранкой и прослужила у миссис Ллуэллин-Смайт только год. Поэтому даже подлинный кодицил мог быть опротестован. Кроме того, я сомневаюсь, что Ольга могла бы осуществить покупку греческого острова — или даже захотела бы это сделать. У нее не было ни влиятельных друзей, ни связей в деловых кругах. Ольга привязалась к Майклу, но смотрела на него как на выгодную партию, которая помогла бы ей остаться в Англии, чего она и хотела.
— А Ровена Дрейк?
— Ровеной овладела безрассудная страсть. Она много лет прожила с мужем-инвалидом, и вдруг рядом с ней оказался поразительно красивый молодой человек. Женщины теряли из-за него голову, но ему не была нужна их красота — он хотел создавать красоту сам, используя свое дарование. Для этого требовались деньги — много денег. Что касается любви, то Майкл любил только себя. Он был нарциссом. Есть старая французская песня, которую я слышал много лет назад… Пуаро негромко пропел:
— Я просто не в состоянии поверить, будто кто-то может совершить убийство с целью создать сад на греческом острове, — скептическим тоном произнесла миссис Оливер.