Вечернее утро

Чувствовалось приближение вечера, и Лев Александрович, подобрав злополучную коробку с куклой, направился в светлую бамбуковую рощу, за которой надеялся увидеть пристань. Голые стволы были теплыми, словно телеграфные столбы. Он постучал кулаком - впечатление пустотелости. От ствола на разной высоте отрастали длинные пружинистые листья, они ложились на землю, образуя переплетениями сложный узор. В одном месте ему показалось, что складка ковра пошевелилась. Лев Александрович слегка поддел лист ботинком и обмер: из-под ковра стремительно выскочил красный, мокрый удав. Отпрянув от человека на безопасное расстояние, он замер, ожидая. Лев Александрович, рассматривая его, не верил собственным глазам: это был дождевой червяк, толстый, как пожарная кишка, и черт его знает, что у него на уме. Впрочем головы, кажется, не было - ни глаз, ни ушей. Лев Александрович осторожно попятился. Почувствовав удаляющееся движение, червяк тоже отполз. Неужели эта поганая тварь способна еще и принимать решения? Червяк продолжал уползать, но и человек все равно пятился от этого ужасного места; вдруг споткнулся пяткой, что-то щелкнуло, и он едва не закричал от боли. Его сбило и, наверное, переломило бы ноги, если бы столб, который его защемил, не повернулся. Он пытался выдернуть ноги из щели невозможно: ступни даже не шевелились. Боль была ужасной; он осмотрелся, стараясь понять, что, собственно, произошло. Рядом валялась кость; ногами он попал в расщепленное бревно, лежащее на земле; бамбук расщепили только до половины длины и в щель в качестве распорки вставили кость. Пятясь, Лев Александрович пяткой выбил ее, и щипцы сомкнулись. Бревно было пустотелым; острые стенки этой трубы впились в ноги, словно кусачки. Вокруг не было ничего, похожего на ломик. Он с трудом дотянулся до кости, наверное, она когда-то была чьим-то бедром, сунул в щель бревна, пытаясь разжать, однако не разжал, а лишь сумел пошевелить ступнями, устроив в капкане поудобнее, Боль наполовину утихла. Он огляделся в поисках реальной опасности и содрогнулся, увидев этого самого червяка. На этот раз червяк полз прямо на человека и крался осторожно, будто принюхиваясь. И чем ближе он приближался, тем с большим омерзением Лев Александрович различал его голову и круглую беззубую пасть, в которой что-то шевелилось, словно червяк пытался проглотить кишку. Он не дополз до человека метров двух и замер, приняв воинственную позу.

- Неужели станет заглатывать? - ужаснулся Лев Александрович

- Хорошо бы. А то ведь начнет жевать, а зубов нет. Набрав в легкие воздуху, Лев Александрович закричал, и это смутило червяка. Он опустил голову и стал "думать". Лев Александрович тоже подумал: чем бы его хрястнуть? Дубину бы... Камень бы... Ничего вокруг, только коробка с куклой.

- Далась тебе эта кукла!

- Спокойно!

- Сунь ты ее в пасть этому крокодилу вместо себя! Он вынул из щели кость, лежа размахнулся и так удачно достал ею червяка, что от неожиданности тот подпрыгнул всем своим мерзким телом и от боли начал завязываться узлом, наверное, морским.

Поизвивавшись, успокоился, унимая боль; теперь лежал метрах в трех, не достать. Человек тоже унимал боль, терпел и ждал: может быть тот паникер все-таки вернется на крик?

- Который огрел тебя ребром весла?

- Да, он поступил негуманно. Плашмя - куда гуманнее.

- А ты интересовался, все ли у тебя ребра! Это было то самое ребро, которого тебе не хватало, - мстительно сострил Внутренний Голос.

- Заткнешься ты или нет?

Вдруг Лев Александрович увидел над лесом парашют, который не падал, а плыл в сторону озера, и парашютисту не повезло: если сядет на воду, его немедленно проглотят вместе с парашютом.

От мокрой одежды начало знобить. Сейчас бы побегать, чтобы согреться. Интересно, о чем думает эта тварь?

- Об ужине.

- Ну, парень, и юмор у тебя.

- А тоскливо.

- Давай покричим. Эге-ге-е! - закричал Лев Александрович во всю мощь своей тощей груди.

От крика червяк вздрогнул. Он побаивался человека, но откуда ему было знать, что человек попал в капкан, и у него нет никакого оружия?

Ему хотелось сесть, чтобы понаблюдать за своим врагом сверху. Лежащее бревно никак не было закреплено; едва он оказался верхом, как оно поворачивалось, и Лев Александрович вновь валился: не мог он опереться зажатыми ногами, а руки не доставали до земли.

Червяк, между тем, сделал попытку приблизиться, и Лев Александрович вновь огрел его костью. На этот раз удар пришелся вскользь, червяк отпрянул и стал обползать.

- Еге-ге! На помо-ощь! - закричал Лев Александрович, надеясь лишь на чудо.

- Кой има тука? - неожиданно отозвался мальчишеский голос. Значит, лодочник все-таки вернулся! Но почему "кто здесь" он спросил не по-немецки, а по-болгарски?

- Сюда! - обрадовавшись закричал Лев Александрович. - Помогите!

Удивительное дело: червяк оценил перемену в голосе человека! Он, вроде бы, оглянулся и, "сообразив", что пришло подкрепление, позорно попятился.