Вечерняя песня

Алина рассказала Гвендолин всю историю: и о родителях, и о Джирте, и о том, каким прекрасным выходом из затруднительного положения, в которое они попали, показалось предложение Танфорда. Она рассказала, как мучили ее угрызения совести, когда она узнала Джеймса и всех Норвенов, и как, в конце концов, поняла, что герцог вовсе не тот человек, за которого себя выдает.

— Но тогда я не могла рассказать Джеймсу правду. Я не знала, чего от него ожидать. К тому же боялась за родителей, боялась, что Танфорд не пощадит их, если я предам его. Понимаете?

— Да, понимаю, — с сочувствием сказала Гвендолин, обнимая невестку. — А еще ты боялась потерять любовь Джеймса.

— Да! О да, вы понимаете меня!

— Конечно, понимаю. Бедняжка, как, должно быть, ты страдала.

Растроганная добротой женщины, Алина уткнулась лицом в ее плечо и разрыдалась. Гвендолин тихонько поглаживала ее по спине и, как могла, старалась успокоить.

Наконец, Алина выпрямилась и вытерла слезы. Не в силах скрыть удивления, она посмотрела на Гвендолин.

— Значит, вы прощаете меня?

— Ну, конечно. Разве не говорил наш добрый господь Бог, что бросать камни в грешника могут только те, кто сам лишен грехов? Я ведь тоже не святая. Иногда думаю, как, наверное, было нелегко той бедной женщине, матери Ричарда, выносить мое присутствие в замке. То, что я сделала, ужасно, но тогда я этого не понимала. Слишком любила лорда Генри, слишком гордилась вниманием и любовью, которыми он меня окружал. В любом случае, не мне прощать или винить тебя.

— Знаю. Это предстоит сделать Джеймсу. Я начинаю бояться, что он никогда этого не поймет.

— О нет, Джеймс обязательно поймет, — заверила девушку Гвендолин. — Возможно, потребуется время, чтобы он преодолел свою боль, свой гнев, но, в конце концов, он поймет, что ты любишь его. Что не хотела причинять боль. Вот увидишь.

— Нет. Боюсь, такого не будет, — грустно возразила Алина. — Вы не видели лица Джеймса, когда я рассказала ему правду. Теперь он презирает меня. Я ведь не женщина знатного рода, которую он хотел видеть своей женой. Джеймс презирает меня за то, что я простая танцовщица, и ненавидит за то, что нарушила его планы. Танфорд, наверное, вовсю распускает слухи о моем истинном происхождении. Если Джеймс не откажется от меня, эта туча всегда будет нависать над нами и напоминать ему об унижении и позоре. Он не хочет ни любить меня, ни желать.

— Возможно, это и так, но порой то, что мы испытываем в действительности, гораздо сильнее того, что нам хотелось бы испытывать. Я думаю, ты не хотела влюбляться в Джеймса, но это произошло помимо твоей воли.

— Да, вы правы.

— То же самое теперь произойдет и с Джеймсом, особенно после того, как он узнает о ребенке.

— Нет, прошу вас, не сообщайте ему об этом. Дайте мне еще немного времени. Ведь Джеймсу ничего не известно, да? До рождения малыша достаточно времени, а пока буду надеяться, что Джеймс вернется ко мне по своей воле.

Гвендолин вздохнула.

— Не думаю, что это верное решение. И боюсь, Джеймс рассердится на меня. А Стивен? Конечно, он молодой мужчина, и может пройти несколько недель, прежде, чем он начнет догадываться о твоей беременности, но, рано или поздно, это случится.

Алина робко улыбнулась свекрови.

— Вы могли бы попросить Стивена ничего не сообщать Джеймсу. Я уверена, он вас послушает.

— Ах ты, негодница, — усмехнулась Гвендолин. — Теперь ты и меня пытаешься склонить на свою сторону. Что скажет Джеймс? Я боюсь даже думать об этом.

— Он ничего не скажет. Он очень вас любит. Гвендолин радостно улыбнулась.

— Да, Джеймс — хороший сын. И будет хорошим мужем и отцом. Надо только еще немного подождать, и ты сама убедишься, — женщина вздохнула. — Ну, хорошо. Хотя все мое существо против, я не буду ни о чем сообщать сыну. И попрошу Стивена. Но запомни, долго так продолжаться не может. Хочу, чтобы Джеймс был здесь, когда родится мой внук. Я уже и так слишком долго ждала этого события.

После разговора Алины с Гвендолин отношение Стивена к девушке заметно улучшилось. Про— шел еще один месяц, и теперь все обитатели Бофорт Плейса сплотились в дружную семью. Алина по-прежнему тосковала по мужу. По ночам горько плакала, скучая по нему и сгорая огнем неудовлетворенного чувства, погасить который мог только Джеймс. Но в целом жизнь стала более-менее сносной. Снова возобновилась дружба между нею и Стивеном, они опять смеялись и шутили, как брат и сестра. Гвендолин призналась, что гораздо проще чувствует себя в обществе танцовщицы Алины, чем племянницы герцога леди Клариссы. Они с матерью Алины наперебой нежили и баловали молодую женщину. Гарольд, Джемма и уже многому научившийся Малькольм долгими вечерами развлекали всех интересными рассказами и забавными акробатическими номерами. Алина и Стивен, у которого был приятный тенор, часто пели дуэтом, а еще Стивена так заинтересовали фокусы, которые показывал Гарольд, что он попросил и его научить им.