Вечерняя звезда

Повернув обратно на север в Хьюстон, она делала больше девяноста миль в час. Прибыв к магазину «Джамайла», они обнаружили, что фургон Джерри был единственной машиной на стоянке, хотя возле магазина рычал большущий грузовик с продуктами. Бригада грузчиков на ручных тележках перегружала в глубину магазина овощи, доставленные с плодородных техасских долин и из Калифорнии.

Когда Пэтси остановилась, Джерри попытался поцеловать ее, но она отодвинулась.

— Я пока что не вхожу в число ваших прихожан, святой отец, — сказала она. Раздражал ее и он сам, и то, что она потратила на него так много времени.

Джерри ужасно растерялся, уже не в первый раз за этот вечер. Он почувствовал, что опять протянул руки к женщине из чужого сословия. Но он знал, что ему будет грустно, если он вот просто так отпустит ее.

— А может быть, у нас как-нибудь еще такое получится? — спросил он, держа рукой дверцу.

— Съездить поесть крабы? Вы об этом? — спросила Пэтси.

— Ну да, что-нибудь поесть, — сказал Джерри.

— Даже не знаю, — сказала Пэтси. — Но я знаю, что не буду ездить на свидания к человеку, который будет лишать Аврору Гринуей положенного ей времени и ездить на свидания ко мне.

Джерри пожалел, что женщина с пляжа в Санта-Монике не осталась в его мечтах. Чувствуя грусть и усталость, он вышел из машины.

— Это был приятный вечер, — сказал он вежливо.

— Вы — лицемер, святой отец, — сказала Пэтси и умчалась прочь.

21

Шишарик выучился говорить. К восторгу мамы с папой. У него был очень приятный выговор, и буквально с первых своих слов он все время говорил что-то интересное. Обычно даже законченными предложениями. Но была тут и заминка. Он не хотел разговаривать ни с кем, кроме своего единственного друга, лягушонка Кермита.

— Я — тоже лягушонок, — как-то сказал он Большой Бабуле. — Я буду жить в городе лягушек вместе с Кермитом.

Бабуля и купила ему Кермита, она же и показала ему, куда вставлять руку, чтобы тот мог говорить, двигая ртом, и после этого Шишарик с Кермитом были неразлучны. Однажды, когда он был у Бабули, он увидел своего Кермита в машинке с картинками у Бабули в спальне. У нее еще была маленькая машинка с картинками на кухне, и Рози разрешила ему смотреть ее. Сначала он изумился, увидев Кермита на машинке с картинками как раз в тот момент, когда Кермит сидел у него на руке, а он старался разговорить его, чтобы тот сказал что-нибудь Бабуле и Рози.

— Почему есть еще один Кермит? — спросил он.

— Вопрос не простой, — ответила Аврора. Теперь, когда он заговорил, она была ужасно довольна своим правнуком. — Еще один Кермит есть потому, что это вообще странный мир.

— А на этой картинке — город лягушек? — спросил Шишарик, тыча пальцем в экран.

— Кажется, да, — сказала Аврора.

— Я хочу, чтобы Кермит был один, — потребовал Шишарик. — Это должен быть только мой Кермит. — Он уже умел понимать цифры, знал, как они выглядят, и еще знал дни недели, хотя названия дней его не особенно заинтересовали. Ничего в мире не интересовало его сильней, чем его друг Кермит.

— Почему ты там? — спросил он Кермита, повернув его в машинке с картинками.

Бабуля на минутку взяла Кермита из рук Шишарика, чтобы тот смог ему ответить.

— Я — просто бедный лягушонок, и я здесь работаю, — ответил Кермит.

Когда в этот вечер Шишарик вернулся с Кермитом домой, он был немного встревожен. Ему не понравилось, что Кермит оказался таким хитреньким, что мог быть сразу в двух местах. Он не стал ничего рассказывать своим Большим, потому что они не слишком дружили с Кермитом. Им не нравилось, что Шишарик слишком часто целует и обнимает Кермита. Его Большим хотелось, чтобы он целовался и обнимался только с ними. Мама всегда хватала его, заставляла сидеть у себя на коленях и слушать сказки. Она не понимала, зачем ему вместо этого проводить время в одном из своих любимых уголков вместе с Кермитом. Их любимым местом был куст во дворе, но был и еще один укромный уголок, в шкафу. Иногда, когда мама хватала Шишарика, он начинал пинать ее, пытаясь освободиться и не сидеть у нее на коленях, чтобы вернуться в свою собственную жизнь. Но мама была сильная, и ему это не всегда удавалось. Она просто держала его так, что ноги больше не могли пинать ее. Если же он начинал кусаться, чтобы его отпустили обратно в его мир, где был город лягушек, она поднимала его на руках в воздух и смеялась. Клодия при этом тоже смеялась, но сажать Шишарика к себе на колени побаивалась.

— У папы дрожат руки, когда он читает мне сказки, — однажды сказал Кермиту Шишарик. — Неверное, он болеет.

Когда они с Кермитом разговаривали, Шишарик говорил за обоих, если только не видел, что Кермит оказался в машинке с картинками. Тогда Кермит говорил сам. Но у Шишарика в доме не было машинки с картинками, и у них в доме он сам никогда не говорил.