Вечерняя звезда

— Сэр Томас Бичем! Еще бы я не была от него без ума! Конечно, я не потащила с собой Реда на его концерты. В сущности, меня огорчило, что сэру Томасу пришлось провести годы своего угасания, дирижируя перед варварской аудиторией, и я была вполне готова к тому, чтобы примирить его с этим, — все, что могла, я сделала.

— Сделала? — переспросила Рози. Она припомнила, что сэр Томас Бичем приезжал к ним несколько раз поужинать. Он чересчур энергично объяснялся с окружающими, и ему было очень непросто угодить, если речь шла о еде. «За пределами Нью-Йорка вообще ничего есть нельзя», — сказал он тогда, и не один раз, а несколько, несмотря на то что уплетал у Авроры всякие деликатесы, причем в огромных количествах. Рози находила такое поведение отвратительным. Будь она хозяйкой, а не служанкой, она сказала бы ему, что не нужно просить третью порцию одного и того же блюда подряд, если тебе так противно то, чем тебя кормят. В любой момент он запросто мог бы вернуться в Нью-Йорк — она ничего против не имела. Но она не была хозяйкой, почти все ее дети тогда были с ней дома, и ей нужна была работа. Ужины с Бичемом обычно происходили, когда Ред, муж Авроры, отправлялся на свои таинственные рыбалки. Таинственным в них было то, что он ни разу не приехал домой хотя бы с одной-единственной рыбкой. Было совершенно очевидно, что Аврора вот-вот прыгнет в постель с пожилым сэром Томасом, но тот вскоре уехал, и Рози так и не была уверена, сумела ли Аврора примирить его с превратностями жизни именно таким способом.

— Прости меня, что я должна была сделать? — поинтересовалась Аврора.

— Как что? Лечь в постель с этим седым старпером! — сказала Рози. Раз уж Аврора только что спросила ее, не переспала ли она с Артуром, Рози казалось, что и ей ничего не будет за то, что она спросит Аврору, не спала ли она с сэром Томасом Бичемом.

— Ни-ни, — призналась Аврора. — За исключением какой-то возни однажды, но ничего из этого не получилось.

— И ты сидишь там со своими старыми дневниками и пытаешься вспомнить, с кем ты возилась, а с кем — нет?

— Нет, я никогда не возилась с тем, кто сыграл в моей жизни значительную роль, — сказала Аврора. — В качестве знаменитой соблазнительницы я, наверное, не преуспела. У меня, наверное, послужной список так себе. Да никакого списка и нет.

— Меня бы это до бессонницы не довело, — призналась Рози.

Когда потом Аврора сидела в своей конторке и руки ее покрылись пылью от раскладывания сотен концертных программок — ее собственных, ее матери и ее бабушки, — она подумала, что даже если эта работа и не принесет ей ничего большего, чем сознание того, какую глубокую важность в жизни всех женщин в ее семье имели музыка и театр, этого будет достаточно. Некоторым из этих программок было по сто лет, а у нее еще оставалось почти столько же уложенных в коробки театральных билетов.

Аврора подумала, что если внести в память компьютера все концертные программы, в конце концов, она могла бы точно знать, сколько раз она, ее мама или бабушка слушали то или иное произведение или же восторгались тем или иным солистом или дирижером. Что из Дебюсси, Моцарта или Гайдна они слушали. И потом, если проделать то же самое с билетами, она могла бы точно так же проследить их театральные пристрастия: Шекспир, О’Нил, Ибсен, Шоу.

Но вся эта масса концертных программ пугала ее. Они прикрывали весь пол, и то же самое будет с билетами, когда дойдет до того, что распакует их. Она подумала, что ей может понадобиться помощник, а может быть, два. Она вспомнила о Тедди и Джейн — у них обоих были компьютеры и, кроме того, достаточно времени. Они бросили работать в «7-Одиннадцать», где стало так опасно, что им приходилось расплачиваться с покупателями, сидя за экраном из плексигласа.

— Это как-то убивает удовольствие от работы, — пожаловалась Джейн. Теперь они оба получали пособие по безработице и, казалось, ничем другим, кроме изучения мертвых языков, не занимались, не считая того, что баловали своего блистательного ребенка. Аврора решила, что можно было съездить к ним и предложить им временную работу с этими ее воспоминаниями. Джейн любит музыку — она могла бы заняться концертными программками, а Тедди, который, несмотря на свои антидепрессанты, все еще выказывал признаки дрожи, мог бы разбирать театральные билеты.

Кроме этого, оставались еще разложенные на восьми полках календари, настольные книги и прочие материалы. Из этого источника хронологического сырья Аврора надеялась извлечь более или менее точно расписанную по дням информацию о собственной жизни. Она сознавала, что могла выглядеть эксцентричной — ведь она прожила уже около двадцати пяти тысяч дней, если не больше, и ей могло просто не хватить всей оставшейся жизни на то, чтобы вернуться сквозь месяцы и годы, недели и дни к тем первым дням, которых она уже не помнила.

Записи ее мамы и бабушки были так же коротки, как и ее собственные. И все же все трое что-то записывали.