Вечерняя звезда

Классическую музыку я привыкла слушать с детства. В первый раз она настигла меня в возрасте четырёх с половиной лет. Я шла с кухни, натягивая колготки и одновременно жуя коржик, и остановилась на льющейся через соседское окно «Pace, pace, mio Dio!»[4], а на «Crudas ventura m’astringe, ahimè, a languir»[5] застыла, как кролик перед удавом, с надкусанным коржиком в руке. И не могла пошевелиться. До последних страстных и трагичных «Maledizione! Maledizione! Maledizione!»[6] Шесть минут я отсутствовала в подлунном мире. Соседям кто-то подарил итальянскую пластинку, глуховатая тётя Наташа включила проигрыватель на полную громкость. С тех пор «Сила судьбы» стала моей любимой оперой, Рената Тибальди, лучшая в мире Леонора, похитившая детское сердце, – любимой певицей, а опера – частью жизни. Потом я училась в музыкальной школе и остро завидовала ровесникам, игравшим в казаков-разбойников и вышибалы, пока я играла гаммы, с грустью подглядывая за чужой радостью в окно. Лишь изредка мне удавалось присоединиться к ним, возвращаясь с занятий и бросив скрипичный футляр в кусты.

Однажды я так увлеклась, что не заметила, как солнце мстительно вылезло из-за тучки – «Я тут тружусь день-деньской, а она скачет!» – и пробралось сквозь боярышник к моей скрипке. Вдоволь натешившись потертой чёрной клеёнкой, оно растопило спрятанную внутри канифоль, залившую полфутляра и испортившую кусок старинного шёлкового бархата, в который я заворачивала инструмент. Бархат погиб безвозвратно (канифоль не отстирывалась ничем!), но спас скрипку, а заодно и мою головушку – страшно предположить, что бы сделали со мной родители! В общей сложности страдала я десять лет: вместо казаков-разбойников у кого-то уже были свидания и поцелуи, а у меня по-прежнему – специальность, фортепиано, сольфеджио, ансамбль, хор и музлитература. Но Эвтерпа[7] оказалась благодарной и щедрой особой: в утешение она дала мне счастье любви. К классической музыке.

Дождавшись обеденного перерыва, я побежала в магазин белья.

– Мне нужна ночная сорочка, – обратилась я к жгучей (даже несколько пережжённой) блондинке, застывшей между двумя вешалками. Перебрала щедро развешенные кружева на бретельках и уточнила: – Закрытая. И желательно с рукавом.

Все закрытые были какими-то «тёткинскими». В цветок, больше похожий на кочан капусты, и с пуговичками.

– Нужна красивая, понимаете?

– Вам, извините, для чего?

– Спать… – Я покраснела. Ложиться в постель в одежде было как-то глупо. И нарочито.

– Спать можно по-разному, – заметила она и была права.

– Ну…

Я не знала, как сформулировать требования к сорочке, чтобы не умереть от стыда и не купить мешок в капустку и с пуговичками.

– Вам для свидания? – тактично понизила голос продавщица.

– Не совсем. Я должна выглядеть привлекательно, но прилично. И снимать её я не собираюсь. Просто мы будем находиться в одной комнате.

Скромный набор нестандартных требований обошёлся недёшево, но уходила я с улыбкой. На дне глянцевого пакета стоимостью в треть зарплаты лежала синяя сорочка из шёлкового трикотажа на тончайших бретельках и халатик к ней с нежным кружевом по краю воротника – мило, элегантно, дорого.

– Чем разжилась? – Света полезла в пакет, едва я отошла к кулеру сделать себе чая.

– У одноклассницы день рождения. Подарок купила.

– Ни фига себе подарочек! – коллега округлившимися глазами бесцеремонно рассматривала чек.

Ну что за фамильярность!

– С выпускного не встречались, вот, скинулись с девчонками. Она шикарный ресторан заказала.

– У меня тоже «дэрэ» скоро. Давайте вы мне скинетесь! – обратилась Света к коллективу.

Аполинэр отсутствовала, подписывая очередной контракт и одновременно давая нам возможность отвлекаться на нерабочие разговоры.

– Светик, – подал голос Феня. – Шикарный ресторан, понимаешь? Они скидываются, чтобы погулять в шикарном ресторане и расстаться с ней ещё на десять лет, а мы должны кучу денег отвалить, чтобы завтра твои хвосты подчищать?

Она надулась и села за компьютер, а я не могла дождаться заветных восемнадцати тридцати.

– Куда это в такую рань? – возмутилась Света, наблюдая мои спешные сборы. Зависть – штука неугомонная.

– Как «куда»? – удивилась я. – А причёска?

– Правильно, Лизок, – поддержал Феня. – Давай, детка, жарь, пока драйв есть. С плохими не целуйся. И водку холодную не пей – у тебя горлышко слабое.

– Фенечка, да у нас девичник.

– Печально, Лизок. Очень печально.

* * *

Маникюр и педикюр я сделала вчера. И квартиру пропылесосила.

Укладку попросила максимально лёгкую и естественную.

– Мне для пикника. Не надо лака.

Парикмахер, дама предпенсионного возраста, солидной комплекции и в обязательном леопарде, скептически прищурилась.

– А если ветер?

– Там нет ветра.

За окном пролетел полиэтиленовый пакет.

– В оранжерее, что ли?

– В зимнем саду. В частном.

Толстуха скривилась, но зауважала.

* * *

Я навела в спальне лоск и поставила на туалетный столик букет садовых ромашек, купленный у бабушки возле метро. Оставался вопрос: подкраситься или нет. Как волки относятся к макияжу? А двуногие чудовища?

У кого бы узнать…