Вечерняя звезда

Через минуту на планшете Павла расположились несколько Симонетт.

– Точно. – И его деловой энтузиазм окончательно покорился… чему-то более личному. – Вы не устали? Давайте пообедаем, здесь неподалёку есть приличное кафе. А потом продолжим. На пустой желудок неважно соображается.

Я и сама была страшно голодной – не успела позавтракать. Кофе с печеньем поддержал меня, но уже выветрился.

В коридоре мы встретили красивую женщину, высокую, стройную, при этом полногрудую, но потухшую, измученную и потерявшуюся в невзрачной одежде. Она с такой тоской глянула на директора, что я сразу поняла: её чудовище, в отличие от моего, было не за тридевять земель, а в соседнем кабинете, но тоже недосягаемо.

Она вцепилась в папку. Руки дрожали.

– Павел Валентинович, тут отчёт…

– Да, Елена, через полтора часа я буду на месте.

Я пожалела, что надела вызывающе красный свитер с довольно щедрым и сексуально перекошенным вырезом. Аполинэр приветствовала, когда мы одевались броско и неформально. Как говорил Феня, «креативненько».

«Буду ходить сюда как моль», – решила я.

– А Елена кем у вас работает?

Кормили правда вкусно. Грибной суп был бесподобен.

Павел оторвался от тарелки.

– Почему вы спрашиваете? Главным бухгалтером.

– Очень красивая женщина.

– Да?.. – он пожал плечами.

Мы вернулись из кафе и снова наткнулись на неё. Елена не могла скрывать своих чувств: рядом с Павлом она краснела, бледнела, сбивалась. А он не обращал ни малейшего внимания на её дивные густые волосы, длинную шею, точёные кисти рук, яркие от природы губы. Стоит в метре и в упор не видит. Вот как такое может быть?

* * *

– Молодец, – похвалила Аполинэр, едва я вошла утром в офис. – Никольский тобой доволен. Ему понравилась идея с напольной доской. И металлические конструкции, и цветовое решение. Воплощай. Начни с коллажа, согласуй цены, потом сделаем визуализацию. Вперёд.

Я днями напролёт сидела в интернете, листала каталоги мебели и книги по дизайну, выискивая детали для ремонта Никольского. Получалось замечательно, чему способствовала архитектура дома и свобода, предоставленная Павлом и Аполинэр.

Через неделю я раскладывала варианты коллажей перед заказчиком, одетая в свой самый невзрачный свитер того оттенка синего, который мне категорически противопоказан. Как говорит одна моя подруга, «он меня убивает». Это, конечно, субъективно. Её, например, «убивает» всё, кроме красного, оранжевого и жёлтого. Оставшуюся часть палитры она не носит. Я однажды намекнула, что при её корпуленции и характере опасность для неё представляет только двутавровая балка, и то – не факт. Она поржала и отправилась за очередным оранжевым в обтяжку.

Грязно-кобальтовый свитер я дополнила трагичной чёрной юбкой в пол, неуместно зеленоватой. А под свитер спрятала кулон Лауры и Виктора. Опал и бриллианты. Проницательность и твёрдость не помешают.

Павел встретил меня в дверях.

– Как вам к лицу синий!

Господи! Он уже в той стадии, что на зимний маскхалат с лыжами скажет: «Белый вас необычайно освежает!»

Опять пришла бедняжка из бухгалтерии что-то подписывать.

Затравленно поздоровалась со мной и подала своей любви бумаги, не поднимая глаз. А у него телефон зазвонил. Отделавшись от Елены торопливым жестом, он шагнул к окну – разговаривать. Она смотрела ему в спину.

Клянусь самой страшной клятвой: никогда и никому я не буду так смотреть в спину. Ни за что. Даже тебе, моё чудовище. Если ты придёшь ко мне, отчаявшейся, а потом, пьяную от счастья, бросишь, жестоко посмеявшись, и разместишь в «Инстаграме» фото с новой возлюбленной на Гавайях. Не буду. Обещаю.

Покинув Павла – у него началась планёрка, – я поинтересовалась у секретаря, где кабинет главбуха.

Елена тихо всхлипывала, прикрывшись рукой.

– Простите, у вас найдутся пять минут?

Оно торопливо смахнула слёзы. В её взгляде не было ни капли ненависти. Одна безысходность.

– Вот, держите.

– Что это?

– Лепестки роз, особенный сорт. Его вывела девушка, влюблённая в холодного жестокого человека. Когда-то давно она посадила обычные розы и плакала над ними долгие годы. Она дала эти лепестки мне со словами: «Они стали волшебными от моих слёз и помогут обрести стойкость, чтобы дойти до любой цели».

– Вы в такое верите? – Елена вытерла платочком покрасневший изящный нос.

– Верю.

– А она дошла до своей цели?

– Думаю, да.

– И они… соединились?

– Не знаю, окончания истории я не застала, но она точно обрела уверенность в себе, а он – наоборот, её лишился.

Она перебирала робкими пальцами шуршащий пакетик.

– Мне кажется, ему нравятся другие женщины: решительные, сильные. Такие, как вы. А нюни вроде меня ему неинтересны.

– Ошибаетесь. Он деспот, ему нужна именно нюня. Таких, как я, не потиранишь.

– Вам он… совсем не нравится? – спросила она с трепетной надеждой.

– Нет. Мне нравится другой… человек.

– А вы – ему?

– И я ему. Но мы не можем быть вместе, он очень далеко.

– А когда-нибудь сможете?

– Больше всего на свете я бы желала этого.

– Ему нельзя приехать к вам? Или вам – к нему…