Вечерняя звезда

В две трубы

Лицом к большой заре.

Не знать нам, кто в нём первый жил,

Кто стены те сложил,

И сколько он за свою жизнь

Хозяев там сменил.

Сейчас живёт одна вдова.

За древностию лет

Давно не колет уж дрова,

Детей и внуков нет.

Ей зябко в зимние деньки

И телу, и душе;

Всё тянет на себя ремки,

Но толку в этом нет.

Завидно ей, порой, смотреть

На крыши новых изб,

На город новый вдалеке,

На тёпленький их вид.

Все люди там живут в тепле:

И газ, и туалет,

И ванная, и яркий свет –

Чего там только нет?!

А тут ещё одна беда

В ту вёсну к ней пришла:

Подмыла дерзкая вода

Крутые берега.

И в талой унесла воде,

Ликуя и бурля,

Сарай и печь, что во дворе,

И будку кобеля.

А угол старенькой избы

Над кручею повис.

Едва до будущей зимы

Дотянут две трубы…

17/03 – 1972 г.

И ПУСТЬ В ВИСКАХ МЕТЕЛЬ ЗАСТРЯЛА

Весна бушует за порогом,

Но сколько смысла в этом слове!

Как будто жизнь вся в этом слоге

Озарена единым днём.

Как будто не было метелей

И горьких тягостных разлук,

Как будто мы не сиротели,

Теряя близких и подруг.

Но раны наши затянулись,

Рубцы лишь только говорят,

Что к жизни плотно прикоснулись,

Частицу отдали себя.

И пусть в висках метель застряла,

В морщинках милое лицо,

Стареть нам просто не пристало!

Хмельно весеннее тепло!!!

20/03 – 1972 г.

ОГОНЁК СВАРКИ

Ты мне позволил заглянуть

В твои глаза зелёные.

Они, как небо в ясный день,

Такие васильковые.

Они, как лес, твои глаза

Огнём зелённым прожжены,

А ты спокойно мне сказал:

– Всё было, как положено!

Война и голод, Детский дом,

Наук дороги хожены,

И первой сварки огонёк,

До дыр штаны прожжённые.

16/08 – 1972 г.

ЧАСТУШКИ

У карьера есть забор,

За забором древний дом.

То ль конюшня, то ль сарай?

Ну-ка, зритель, отгадай!

Всем на зависть наша школа –

Здесь пора бы хлеву быть!

Толстокожим гран-хавроньям

Станет с лирой слаще жить.

Много школ у нас в Асбесте,

От культуры далеки:

На концерт детей не пустят –

Лучше вымойте полы!

Прозвенел звонок, и что же?..

В классе ПУСТО, никого:

Музыканты по Асбесту

Волокут металлолом!

Скрипка тоненько поёт:

Скрипачу – седьмой годок;

За окном БЕЛАЗЫ, КРАЗЫ –

Всё грохочет и трясёт.

Сколько ни стучи в пенёк –

От пенька какой же прок?

Постучите, поскрипите,

И опять даёшь урок.

Как заходишь в храм искусств,

Перехватывает дух!

Нос родитель зажимает, –

Педагог весь день вдыхает…

От печей несёт угаром,

В окна пялится мороз,

Дети в варежках играют,

Впереди – туберкулёз!

На Урале город есть –

Замечательный Асбест.

Он асбестом в мире славен,

В том хвала ему и честь!

Мы частушки сочинили,

Никого не удивили!

А поэтому – простите!

Мы пойдём, а вы – сидите!

02/05 – 1975 г.

АРИНА

Поэма о нелегкой доле крестьянской

Слышен стон из избы на отшибе.

Отперев в сумрак ночи замки,

Расплели домочадцы все косы,

Все узлы развязали свои.

Мужики преспокойно храпели.

Что за дело до жизни другой?!

Ведь четвёртого баба рожала.

Спи спокойно: тебе не впервой!

А за полночь, на радость знахарки,

Хоть теперь можно вдоволь поспать!

Родила Евдокия у прялки

То, что девочкой можно назвать.

Наречёт поп девчонку Ариной,

А пока, спеленав посильней,

До покрова на печь положили,

Чтоб не знала, где ночь, а где день.

Спозаранку, попарившись в баньке,

Евдокия уж в поле была,

Добросовестно правила грядки,

Свою горькую долю кляня.

Майский день погож и светел,

Дышит маревом земля.

Евдокии взгляд не весел:

Вот прибавилась семья!

Вот ещё одна девчонка

На мою нашлась беду.

Пчёлы по садам вишневым,

Как в снегу, в цветах снуют.

А земля черна, душиста

Обсыхает на ветру

И лоснится, словно пристав

От обжорства на пиру.

Солнце медленно и точно

Уходило в горизонт.

Притомилась баба очень

И не плачет уж дитё.

Доплелась едва до хаты

И присела на порог –

До чего, судьба, горька ты

И обидная до слёз!

Закололо в груди, как с простуды –

Это чувство ни с чем не сравнить!

Когда ищут невинные губы

Материнскую тёплую грудь.

Когда розовый, крохотный носик,

Наслаждаясь, тихонько сопит,

Или вдруг на пелёнке поносик –

Сколько горьких бессонных минут!

Но взглянуть на ребячью пелёнку

Ей заботы в дому не дают.

Евдокия уснувшую дочку

Дочке старшей обратно суёт.

И при свете лучины до ночи

Приведеньем по дому снуёт,

Мимоходом открытые ноги

Или руки тряпьём завернёт.

На печи скулит братишка.

Нянька – старшая сестра –

Уговаривает Стёпку

Выпить в кружке молока.

Только он вертит головкой,

Скёт ногами и орёт.

– Что такое с нашим Степкой? –

Груня с жалости ревёт.

Наконец, завечерело,

В дом вернулась с поля мать,

Накормить курей велела

И бурёнку в хлев загнать.

Евдокия мчится к печке:

Что-то хлопец замолчал.

А на той остывшей печке

Степка мёртвый остывал.

Эх! Широка ты, степь,

Да мало места в ней,

Чтоб судьбу найти,

Чтобы скрасить день!

Эх! Велика ты, степь,

Да вся с овражками.

Мчатся кони, гей!

Да все с упряжками.

Эх! Зануда ты, степь,

Да с буераками.

Хоронили Степку –

Горько плакали.

Эх! Беспутная степь,

Да что печалиться?!

Умер Стёпка? Ха,

Другой появится!

Эх! Велика ты, степь,

Да в степи кресты.

Под каким крестом,

Дружок, уснёшь и ты?

Ой, что там за шум, перезвоны?..

Докатились до деревни трона стоны.

Как увидел нашу силу, испугался:

Николашка от престола отказался.