Вечерние новости

— Не исключено. Он мог пройти через другой вход — например, с пассажирами из Лондона, если верить слуху, о котором я упомянул. И еще кое-что: Родригес изучал английский язык в Беркли и говорит на нем без акцента, точнее, с американским акцентом. Иными словами, может сойти за американца.

— Это становится интересно, — сказала Рита. — Можешь еще что-нибудь добавить?

— Немного, — кивнул Оуэнс.

Все присутствующие внимательно слушали, а Партридж подумал, что только те, кто работает в теленовостях, знают, сколько информации можно добыть посредством настойчивых телефонных звонков.

— Скудные сведения о Родригесе, — продолжал Оуэнс, — включают в себя еще и то, что он окончил Беркли в семьдесят втором году.

— Фотографий его, случайно, нет? — спросил Партридж. Оуэнс отрицательно помотал головой:

— Я запросил фотографии в Иммиграционной службе, но результат нулевой. Говорят, их нет даже в ЦРУ. Родригес всегда отличался осторожностью. Однако, можно сказать, нам повезло.

— Ради всего святого, Карл! — простонала Рита. — Если уж хочешь изображать из себя писателя-романиста, не тяни резину!

Оуэнс улыбнулся. Терпение и кропотливость были его отличительными чертами. Они приносили свои плоды, и он не собирался менять своих принципов ни ради Эбрамс, ни ради кого бы то ни было еще.

— Узнав о Родригесе, я позвонил в наше отделение в Сан-Франциско с просьбой послать человека в Беркли, чтобы кое-что проверить. — Он взглянул на Чиппингема. — От твоего имени, Лэс. Сказал, ты распорядился выполнить эту работу максимально срочно. — Шеф Отдела новостей кивнул, и Оуэнс продолжал:

— Туда командировали Фиону Гоуэн, которая, оказывается, окончила Беркли и знает там всех и вся. Фионе повезло, особенно если учесть, что сегодня суббота: хотите верьте, хотите нет, но она отыскала преподавателя кафедры английского языка, который помнит Родригеса, выпускника семьдесят второго года.

— Верим мы, верим, — со вздохом произнесла Рита. Тон ее говорил: “Ну, давай дальше!”

— Похоже, Родригес был волком-одиночкой — ни одного близкого друга. Профессор припомнил, что Родригес не любил сниматься: никогда не давал себя фотографировать. Студенческая газета “Дэйли кэл” хотела напечатать групповой снимок иностранных студентов, в том числе и его; но он наотрез отказался. В конце концов это стало предметом шуток, и его однокашник, неплохой художник, набросал углем портрет Родригеса тайком от него. Художник стал показывать портрет всем подряд; узнав об этом, Родригес пришел в бешенство. Он предложил купить портрет и купил-таки, заплатив гораздо дороже, чем портрет стоил. Но фокус в том, что художник успел сделать десяток копий и раздать их друзьям. О чем Родригес не подозревал.

— Эти копии… — начал было Партридж.

— Мы почти у цели, Гарри. — Оуэнс улыбнулся: он не желал, чтобы его подгоняли. — Фиона вернулась в Сан-Франциско и целый день провела у телефона. Это оказалось делом нелегким: выпуск кафедры английского языка семьдесят второго года насчитывал триста восемьдесят восемь человек. Однако ей удалось наскрести несколько фамилий и отыскать номера домашних телефонов некоторых бывших студентов. Как раз перед совещанием она позвонила и сказала, что разыскала одну из копий рисунка, и мы получим ее завтра по факсу из отделения Си-би-эй в Сан-Франциско.

Комнату обежал одобрительный шепоток.

— В высшей степени профессиональная работа, — сказал Чиппингем. — Поблагодари Фиону от моего имени.

— Однако давайте смотреть на вещи трезво, — заметил Оуэнс. — Пока это не более чем совпадение, и мы можем только предполагать, что Родригес замешан в похищении. Кроме того, рисунку около двадцати лет.

— Люди не слишком меняются, даже через двадцать лет, — сказал Партридж. — Мы ведь можем показать рисунок в Ларчмонте и поинтересоваться, не видел ли кто-нибудь этого человека. Какие еще новости?

— По сведениям нашего вашингтонского отделения, — сказала Рита, — ФБР ничего нового не обнаружило. Остатки “ниссана” вывезены из Уайт-Плейнза на судебную экспертизу, однако оптимизма у них на этот счет маловато. Все именно так, как сказал Салерно в передаче в пятницу: ФБР надеется на то, что похитители объявятся сами.

Партридж обвел глазами присутствующих и остановил взгляд на Слоуне.

— К сожалению, Кроуф, на сегодня, пожалуй, все.

— А идея Тедди, — напомнила Рита.

— Какая идея? — резко спросил Слоун. — Я о ней ничего не знаю.

— Пускай лучше Тедди объяснит, — сказал Партридж. Он кивнул юному англичанину, и Купер просиял оттого, что оказался в центре внимания.

— Есть способ выяснить, где находилось логово похитителей, мистер С. Пусть даже их там уже нет — в чем я не сомневаюсь.

— Если их там нет, что нам это даст? — спросил Чиппингем. Слоун нетерпеливо махнул рукой:

— Не перебивай. Я хочу понять идею. Однако Купер сначала ответил Чиппингему:

— Следы, мистер Ч. Как правило, люди оставляют следы, указывающие на то, кто они, откуда, а может быть даже, и куда отбыли.

И Купер повторил то, что ранее уже изложил Партриджу и Рите…