Вечерние новости

Кроуфорд уважал военные заслуги отца, но знал, каким занудным мог быть старик, когда садился на одного из своих любимых коньков и принимался разглагольствовать о том, что “исчезли нынче цельные люди, заботящиеся о моральных ценностях”.

Джессика же умела спокойно пропускать мимо ушей эти проповеди.

Кроуфорд и Джессика продолжали беседу и за ужином — это было их любимое время. Ежедневно приходила прислуга, но ужин Джессика готовила сама, стараясь все так устроить, чтобы после приезда мужа как можно меньше времени проводить на кухне.

— Я знаю, — задумчиво произнес Кроуфорд, — что ты имела в виду, когда сказала, что я не из тех, кто стремится вызвать полемику. На протяжении моей жизни я, пожалуй, далеко не всегда при первом же случае высказывал свое мнение. Но я твердо стою на позициях, изложенных в моей книге. И по-прежнему на них настаиваю.

— Ты имеешь в виду терроризм?

Он кивнул.

— С тех пор как это было написано, я не раз думал о том, что и как способны и могут сделать террористы тебе и мне. Поэтому я принял некоторые меры предосторожности. До сих пор я не говорил тебе об этом, но ты должна знать. — Джессика с любопытством смотрела на него, а он продолжал:

— Тебе никогда не приходило в голову, что такого человека, как я, могут выкрасть, что я могу стать заложником?

— Я думала об этом, когда ты был за границей.

Он покачал головой:

— Это могло бы произойти и здесь. Всегда ведь что-то случается впервые, а я, как и многие другие на телевидении, работаю, так сказать, в аквариуме с золотыми рыбками. Если террористы начнут орудовать в США, — а ты знаешь, я считаю, что это произойдет и произойдет скоро, — люди вроде меня станут притягательной добычей, так как все, что мы делаем или что с нами делают, получает широчайшую огласку.

— А семьи? Они тоже могут стать объектом нападения?

— Едва ли. Террористам нужно имя. Человек, которого все знают.

— Ты упомянул про меры предосторожности, — с беспокойством сказала Джессика. — Что это за меры?

— Меры, которые будут приняты после того, как меня возьмут заложником.., если это произойдет. Я разработал их с одним знакомым юристом, Саем Дрилендом. Он знает все в деталях и имеет право довести это до сведения публики, когда потребуется.

— Что-то мне не нравится этот разговор, — сказала Джессика. — Ты меня разволновал. Ну какие меры предосторожности могут помочь после того, как зло свершилось?

— До того придется полагаться на телестанцию, — сказал он, — будем надеяться на ее защиту, а кое-что уже делается. Но если это случится, я бы не хотел, как я и написал в своей книге, чтобы за меня платили выкуп, даже из наших собственных денег. И я сделал на этот счет соответствующее заявление — в официальной форме.

— Ты хочешь сказать, что все наши деньги будут тотчас заморожены?

Он отрицательно покачал головой:

— Нет. Я бы не мог это сделать, даже если б захотел. Почти все, что мы имеем, — этот дом, банковские счета, акции, золото, иностранная валюта, — принадлежит нам обоим, и ты, как и сейчас, сможешь распоряжаться всем по своему усмотрению. Но после того как мое заявление будет опубликовано и все будут знать мою точку зрения, мне бы хотелось, чтобы ты не поступала вопреки ей.

— Ты что же, лишаешь меня права самой решать?! — возмутилась Джессика.

— Нет, дорогая, — мягко возразил он. — Я просто хочу снять с тебя бремя ответственности и не ставить тебя перед дилеммой.

— Ну а если телестанция готова будет заплатить выкуп?

— Сомневаюсь, но они, безусловно, не станут это делать против моей воли, которая зафиксирована в моей книге и повторена в заявлении.

— Ты сказал, что станция предоставляет тебе определенную защиту. Я впервые об этом слышу. Что это за защита?

— Если кто-то угрожает по телефону, или приходят какие-то идиотские письма, которые можно понять определенным образом, или появляются слухи о возможном нападении — такое происходит на всех телестанциях, особенно в отношении ведущих, — приглашают частных детективов. Они занимаются тем, чем обычно занимается охрана: ведут наблюдение за зданием Си-би-эй. Со мной так уже было не раз.

— Ты мне об этом никогда не говорил.

— Да, наверное, не говорил, — сказал он.

— А о чем еще ты мне не говорил? — В голосе Джессики звучало раздражение, хотя она явно еще не знала, злиться ли на то, что он что-то от нее скрывал, или же тревожиться.

— Про телестанцию — больше ни о чем, но есть еще кое-что, о чем я договорился с Дрилендом.

— Это будет слишком нахально с моей стороны, если я попрошу тебя рассказать и об этом?