Вечерние новости

– Тут не больница. Пусть терпит. – Сокорро повернулась к Никки, лицо ее было серьезно, голос суров. – Сегодня надо лежать смирно, мальчик. Завтра болеть будет меньше.

– Пожалуйста, можно мне к нему? Ему всего одиннадцать лет, я же его мать. Можно нам побыть вместе, хотя бы два-три часа?

– Я спрашивала Мигеля. Он сказал – нет.

И Сокорро удалилась.

Какое-то время все молчали, затем Энгус ласково сказал:

– Я бы очень хотел сделать что-нибудь для тебя, Никки. Жизнь несправедлива. Ты этого не заслужил.

Пауза. Потом:

– Дед?

– Да, мой мальчик?

– Ты можешь кое-что сделать.

– Для тебя? Что, скажи.

– Расскажи мне про песни второй мировой войны. А одну какую-нибудь спой, пожалуйста.

Глаза Энгуса наполнились слезами. Он понял все значение этой просьбы.

Никки обожал песни и музыку, и иногда летними вечерами в коттедже Слоунов, стоявшем на берегу озера неподалеку от Джонстауна в штате Нью-Йорк, дед с внуком вели беседы и слушали песни второй мировой войны, которые в тяжелые времена поддерживали поколение Энгуса. Никки никогда не надоедали эти разговоры, и сейчас Энгус изо всех сил пытался вспомнить привычные слова.

– Те из нас, кто служил в военно-воздушных силах, Никки, бережно хранили коллекции пластинок на семьдесят восемь оборотов… Они исчезли давным-давно... ты-то их никогда, верно, и не видел…

– Видел однажды. Такие же есть у отца одного моего друга. Энгус улыбнулся. Они оба помнили, что точно такой же разговор состоялся несколько месяцев назад.

– Как бы там ни было, каждый из нас собственноручно перевозил эти пластинки с одной базы на другую – из-за того, что они легко бились, никто не вверял их в чужие руки. Мы жили оркестровой музыкой: Бенни Гудмен, Томми Дорси, Гленн Миллер. А певцы… Фрэнк Синатра, Рэй Эберли, Дик Хеймз. Мы заслушивались их песнями и сами напевали их в душе.

– Спой одну, дед.

– Господи, вряд ли у меня получится. У меня уж и голос дребезжит.

– Попробуй, Энгус, – горячо попросила Джессика. – А я, если смогу, подпою.

Энгус напряг память. Была ли у Никки любимая песня? Вспомнил – была. Взяв дыхание, он начал, взглянув на охранника – вдруг заставит замолчать. Но тот как ни в чем не бывало продолжал листать комиксы.

Когда-то Энгус недурно пел, однако сейчас голос его одряхлел, как и он сам. Но слова отчетливо всплывали в памяти… К нему присоединилась Джессика, непонятно каким образом вспомнив те же строки. А минуту спустя тенорком вступил Никки.

Годы как будто свалились с плеч Энгуса. У Джессики приподнялось настроение. А у Никки, пусть ненадолго, утихла боль.

Глава 13

Как только в среду днем Гарри Партридж объявил о своем решении вылететь в Перу на следующий день рано утром, в группе поиска началась лихорадочная деятельность.

Решение Партриджа – открыть шлюзы информации примерно через тридцать шесть часов после его отъезда – повлекло за собой совещания и консультации, во время которых был выработан и одобрен приоритетный план телепередач на следующие три дня.

Первым делом необходимо было подготовить и частично записать репортаж, который будет вести Партридж, – гвоздь программы “Вечерних новостей” в пятницу. Репортаж должен включать все новые факты, касающиеся семьи Слоунов: Перу и “Сендеро луминосо”; террорист Улисес Родригес, он же Мигель; гробы и гробовщик Альберто Годой; банк Амазонас-Америкен и инсценированное убийство-самоубийство Хосе Антонио Салаверри и Хельги Эфферен.

Однако прежде чем начать подготовительную работу, Гарри Партридж зашел к Кроуфорду Слоуну в его кабинет на четвертом этаже. Партридж неизменно считал своим долгом сообщать прежде всего Слоуну о любом новом успехе или замысле.

Похищение произошло тринадцать дней назад – все это время Кроуфорд Слоун продолжал работать, хотя порой казалось, что он действует чисто механически, в то время как его душа и мысли поглощены совершенно другим. Сегодня он выглядел более изможденным, чем когда-либо. У него сидели текстовик и выпускающий. Когда Партридж вошел, Слоун поднял голову:

– Я тебе нужен, Гарри?

Партридж кивнул, и Слоун обратился к коллегам:

– Не могли бы вы оставить нас одних? Мы закончим позже.

Слоун жестами пригласил Партриджа сесть.

– Что-то ты очень серьезный. Плохие вести?

– Боюсь, что да. Как мы выяснили, твою семью вывезли из страны. Их держат в Перу.

Слоун резко подался вперед, положив локти на стол; он провел рукой по лицу и проговорил:

– Я ожидал, вернее, боялся чего-то подобного. Ты знаешь, в чьих они руках?

– Мы думаем, в руках “Сендеро луминосо”.

– О Господи! Этих фанатиков!

– Кроуф, утром я вылетаю в Лиму.

– Я с тобой!

Партридж отрицательно покачал головой:

– Ты не хуже меня знаешь, что это невозможно, ничего хорошего из этого не выйдет. Кроме того, телестанция на это ни за что не согласится.

Слоун вздохнул, но спорить не стал.

– Есть предположения, чего хотят эти шакалы из “Сендеро”? – спросил он.

– Пока нет. Но я уверен, они дадут о себе знать.

Оба помолчали, затем Партридж сказал:

– Я назначил совещание группы на пять часов. Наверное, ты тоже захочешь присутствовать. После совещания большинство из нас будут работать всю ночь.