Вечерний Чарльстон

Сэр Чарльз Каттлей, на спецзадании

В этой мрачной таверне мне еще ни разу не довелось бывать – я предпочитал в Гааге более современные и роскошные заведения. А здесь, такое у меня возникло впечатление, время остановилось с тех пор, как сей трактир был построен в шестнадцатом веке – темный зал с небольшими окнами (но свечи и масляные лампы до вечера не зажигают, голландцы, как известно, весьма экономны), длинные обшарпанные столы со скамьями, неприветливая по-голландски обслуга.

Я осмотрелся – мелкие торговцы и люд поскромнее, и все местные. Мне даже было показалось, что некто со мной просто глупо пошутил – ведь сегодня, как известно, День дурака. Ну да ладно… Я подошел к бармену и сообщил ему:

– Уважаемый, я здесь по приглашению минхеера Хаугенса.

Тот кивнул, подозвал к себе одного из разносчиков пива и что-то ему буркнул на местном наречии. Халдей отвел меня на второй этаж к неприметной двери, постучался и, когда оттуда раздалось: «kom binnen!»[52], пропустил меня в комнатушку, добавив неприветливо на ломаном английском:

– Ваш друг заказал.

Внутри плохо освещенной комнатушки с низким потолком находился небольшой столик, на котором стоял большой кувшин пива, тарелка с холодной свининой и еще одна с лапшой. Перед обоими стульями стояло по оловянной кружке и оловянной же тарелке с ножами и вилками. За столом восседал человек в партикулярном платье, который, увидев меня, встал, пожал мне руку и представился на весьма неплохом английском:

– Здравствуйте, сэр Чарльз. Можете меня и далее именовать Хаугенс.

– Здравствуйте, господин Хаугенс, – ответил я по-русски. – Спасибо, что вы нашли время для встречи со мной.

В прошлый раз я встречался с их послом и его советником, и происходила эта встреча в русском посольстве. Но это было тогда, когда многие из нас еще лелеяли надежду, что наша вражда с Россией позади, по крайней мере, в ближайшей перспективе. Кое-какие шаги наше правительство после этой встречи сделало, и русские ослабили блокаду Великобритании. Казалось, что дело пошло на лад. Но этот болван Пальмерстон – уж простите меня, по-другому я его не могу характеризовать – с помощью Альфреда Спенсера-Черчилля убедил ее величество, что мы проиграли битву, но не войну. Тем более что главная опасность для короны – восстание в Ирландии – было практически полностью подавлено после того, как мы получили возможность перебросить в Ирландию войска, первоначально предназначавшиеся для Крыма.

В начале марта мне было поручено передать русским, что новых договоренностей не будет, что я и сделал скрепя сердце. А когда я вернулся, мне была дана новая и унизительная задача – найти Филонова, пардон, сэра Теодора Фэллона, бежавшего из Тауэра в ноябре, и доставить его на его новую английскую родину. Почему-то ее величество рвет и мечет при одной только мысли о том, что тот сумел от нее сбежать, и что вместе с ним исчезла некая Катриона Фрейзер, которую королева подозревает в романе с нашим героем. Тьфу ты, я превратился из человека, помогавшего вершить судьбы мира, в сыщика, выслеживающего неверного любовника. Знаю, что за подобные высказывания можно и голову потерять (в самом прямом смысле этого слова), но я слишком хорошо знаю ее величество и полностью уверен в том, что Филонов был ее парамуром[53]. И что ему придется несладко, если на него наложит лапы наша немкакоролева[54].

Как мне сообщили, в Англии следы Фэллона исчезли, словно этого человека никогда не было в Британии. Когда же заметили его исчезновение, то проверили все корабли, уходившие в тот и следующие дни в Америку и Европу. Два корабля, отчалившие до того, как была замечена пропажа, зашли перед дальним переходом через Атлантику в Корк в Ирландии, где агенты обыскали каждый дюйм каждой палубы от киля до клотика. Бесполезно – они нашли лишь кучу контрабанды, парочку безбилетных пассажиров, но никакого Фэллона там и близко не оказалось. Следовательно, подумал я, он либо до сих пор в Англии, либо покинул королевство каким-нибудь другим путем. Но поисками в Англии занялись другие, а я стал ломать голову над тем, куда он мог еще сбежать. По всему выходило, что это могло случиться лишь на каком-либо небольшом кораблике, перевозящем контрабанду. А таковой, вполне вероятно, направился бы либо в Норвегию – она теперь стала главным перевалочным пунктом для Балтики, – либо в Голландию или Бельгию. Конечно, оставалась еще Франция, но оттуда его сразу же передали бы русским.