Вечерний день

Он вошел в прихожую, положил сумку со шкатулкой и приобретенными сегодня пред­метами на подзеркальный столик и снял зимние ботинки. Поставил их на отдельный коврик, чтобы стекла вода, потом снял пальто и внимательно рассмотрел его. Все оказалось не так уж и страшно - щетка, горячая вода и пятнадцать минут работы привели добротную ткань в достаточно приличное состояние. Сохнуть будет, наверное, целый день, но завтра Платонов собирался выходить на работу только вечером.

Он развернул шкатулку, поставил ее посреди большого стола в центре комнаты и отпра­вился на кухню. Винегрет, отварная рыба и бездрожжевой хлеб были куплены еще вчера. Из еды Владимир Павлович мог позволить себе все, что угодно: от консервированных фран­цузских паштетов до простой черной икры, никто все равно не видит, что он несет домой из магазина. Но три российских богатыря - холецистит, гастрит и геморрой диктовали свои условия, и Платонов давно перестал с ними спорить.

Он прошел к серванту, достал бутылку «Мартеля», большой стеклянный бокал и пачку сигарет (сегодня по поводу столь значительной покупки он решил гульнуть) и отнес все это на стол. Вернулся на кухню за тарелкой, вилкой и салфетками.

Все это время, двигаясь по квартире, Владимир Павлович постоянно посматривал на шкатулку (про себя он называл ее «ларцом») и почти разговаривал с ней. Слов не было слышно, но выражение лица постоянно менялось, глаза смотрели то вопросительно, то вос­хищенно, а один раз он даже показал неведомо кому язык.

Наконец с сервировкой было покончено, Платонов сел за стол, автоматически включил телевизор, также автоматически убрал почти до нуля звук и приступил к трапезе.

Он жевал безвкусный винегрет, в его годы туда клали или соленый огурец, или кваше­ную капусту, которые придавали этому скучному блюду некоторую пикантность, а сегодня, видимо, об этой «величайшей кулинарной тайне» никто не знал. Владимир Павлович мог, конечно, поделиться с молодежью, но сильно сомневался, что кто-нибудь его послушает.

Покончив с белого цвета жвачкой, которая все-таки имела рыбный привкус, Платонов пересел в кресло и плеснул себе коньяку. Закурил, пригубил из бокала, положил длинные ноги на стул и опять посмотрел на ларец.

Он охотился за ним почти полгода, потратил ни один вечер и выпил ни один чайник чая с его хозяйкой. Наводку ему дал Плющ, который где-то подцепил этот адрес. Старуха Лерина шкатулку отдавать не хотела, особенно поначалу, говорила, что муж ценил ее неимо­верно, и предлагала любую другую вещь из дома взамен, но Палыч, так звали Платонова в антикварном мире те немногие, с кем он общался, был настойчив, упрям, учтив, льстив и непреклонен, и вот сегодня сделка наконец состоялась.

Небольшая, сантиметров двадцать в самом большом измерении - длине, из дерева, а стяжки и углы металлические. С виду ничего особенного, но Платонов понимал, что все не так просто, как кажется. Такие предметы делали в Европе в шестнадцатом-семнадцатом веках (возможно, что и раньше, и позже, Палыч не был особенно хорошо подкован в истории ремесла), и ценность их заключалась в замках.

Изготовители их были известны теперь по всему миру, их каталоги и перечень изде­лий занимали огромные тома, а сами замки стоили безумных денег. Где-то в Мюнхене или Кёльне был даже специальный магазин, который занимался исключительно такими замками.

Ценилась в них, прежде всего, сложность и хитроумность. Открыть вот такую шка­тулку, которая сейчас стояла перед Платоновым, было весьма и весьма непросто. Отверстий для ключа он насчитал как минимум три, но был уверен, что это не все. К тому же было неизвестно, в чем секрет этой конкретной шкатулки - то ли ключи все были разные, и надо было поворачивать их одновременно, то ли ключ был один, но надо было точно знать после­довательность открывания замков. Иначе, и такой механизм наверняка был встроен внутри, замки заблокируются совсем, и открыть ларец не удастся никогда.

Никаких ключей у старухи не было, и, по ее утверждению, она о них никогда не слы­шала. Палыч провел рукой по ребристому боку, стряхнул пепел, в последний раз затянулся и погасил сигарету. Пора приниматься за тщательный, сантиметр за сантиметром и с лупой в руках осмотр ларца.

В этот момент в дверь позвонили.

Глава 2

Платонов подозрительно взглянул в глазок. На пороге стояла незнакомая симпатичная женщина лет тридцати пяти, рыжеватая с роскошными зелеными глазами. Из-под домаш­него халата выглядывал ворот теплого свитера. Никого больше в панорамный глазок видно не было, и Палыч открыл дверь.

Здравствуйте, - сказала женщина немного хриплым голосом, - я ваша новая соседка и зовут меня Анастасия. Давайте дружить.

Такое странное, немного детское предложение почему-то Платонова не растрогало, а напрягло. Он давно уже ни с кем не дружил и потребности такой не испытывал.

Что вам нужно? - почти грубо спросил он. Женщина удивленно взглянула на него и явно расстроилась: