Вечерний круг. Час ночи

- Нет ещё. Вчера не разговор был, а сегодня только собрался, позвонили, ты приедешь. Решил подождать. Злее будут.

- Злость в нашем деле не помощник. А личность их установили?

- Да их обоих каждая собака знает.

- И кто такие?

- Один Гошка такой, кличка Горшок. На аттракционах тут в парке работает. На набережной. Там их четыре стоит. Видел?

- Вроде видел.

- Ну вот. А второй Володя-Дачник. Этот рабочий, в парке здесь. По уборке. Пьёт - не просыхает. Давно гнать его пора. Сам уже предлагает.

- Сам?

- Ну да. «Пойду, - говорит, - где меня ещё не знают. Подержат месяца три, пока пьянство моё им тоже поперёк не станет. Тогда дальше двину».

- А сказал хоть, из-за чего подрались?

- Да так, говорит, из желания. Вообще похоже.

- Ладно. Давай займись теми двумя. Местожительство уточни только, если выгонять будешь. Вдруг понадобятся. А мне этого голубчика давай. Витька, значит?

- Витька. Фамилия Коротков. Видимо, тоже с этих аттракционов на набережной.

- Там, я гляжу, передовой коллектив собрался. А где мы с этим Витькой обоснуемся?

- Тут оставайся, - решил Филипенко. - А я себе место найду.

На том и порешили.

Филипенко ушёл, а Виталий перебрался на его место за столом и, посвистывая, стал разглядывать корешки книг на полочке возле сейфа.

А через минуту в кабинет завели Витьку.

Сегодня парень выглядел совсем другим. Видно было, что провёл он беспокойную ночь и кое-что обдумал. О вчерашнем его состоянии напоминали только тёмные круги под глазами, нервное подёргивание то века, то уголка рта и какой-то скачущий, неустойчивый взгляд. Но вся его тощая, чуть сутулая фигура была налита пружинящей силой, и под серой курткой угадывались литые мышцы. Лосев намётанным глазом сразу ухватил всё это и подумал, что парень видимо, много занимался спортом, и сравнительно недавно ещё.

- Эх, Витя! - вздохнул Лосев, критически оглядывая парня. - А ведь, мне кажется, ты классным спортсменом был. Не пойму только, каким ты видом занимался.

- Ты не угадаешь, а я забыл, - хмуро отрезал Виктор.

- И не сосёт, не тянет?

В тоне Лосева было сочувствие и интерес, искреннее сочувствие и живой, непритворный интерес, словно он расспрашивал о болезни, которой может вот-вот и сам заболеть.

- Представь себе, и не сосёт, и не тянет, - угрюмо усмехнулся парень. - Вот насчёт опохмелиться - тянет, это да. Всё жду, когда ты меня отпустишь.

- Не жди, Вить, - вздохнул Виталий. - Не отпущу я тебя.

- Это как так?! - Парень даже подскочил на стуле. - А вчера…

- Вчера сгоряча могли и отпустить, конечно, - согласился Лосев и, усмехнувшись, добавил: - Но ты этой ошибки совершить им не дал. Вёл себя, говорят, плохо.

- Ну а сейчас-то чего?

- А сейчас, Виктор, ошибки быть не может. Нападение с ножом на работника милиции. Слишком ты опасен, чтобы тебя отпускать.

- Не мой нож, - слабо возразил Витька.

- Твой. Два свидетеля есть. Девушка и ещё один гражданин. Он сам потом в милицию пришёл. Никто его не звал. Да ты его видел. Так что тебе ещё и на свидетелей повезло. Всё одно к одному.

- Не видел я никого.

- Видел. И он всё видел. А в заявлении написал, что испугался тебя, потому и пришёл. Это был, пишет, потенциальный убийца. Вот кем ты ему в тот момент показался.

Виктор, отвернувшись, молчал. Для него, очевидно, был полнейшей неожиданностью такой поворот в его деле. Но он поборол свою минутную слабость, он даже заставил себя презрительно усмехнуться, это, правда, стоило ему немалых усилий.

- Плевал я на вашего свидетеля, - хрипло сказал он.

- Плевать, Витя, не надо, - сочувственно покачал головой Лосев. - Надо всё трезво взвесить и найти верную линию поведения, чтобы спасти всё, что ещё можно спасти.

- Зареветь и во всём признаться? - иронически спросил Виктор.

Виталий махнул рукой.

- Зареветь у тебя всё равно не получится, а признаваться тебе уже не в чём. И так всё ясно. И ни на кого не свалишь. Никто тебя не толкал, не подпоил. Нет главаря, нет подстрекателя. Даже тот парень, в красной рубахе… как его зовут, ты сказал?

- Я тебе ещё ничего не сказал.

- Да нет, вчера.

- Забыл.

- Ну, неважно. Потому что и он тут ни при чём. В крайнем случае может пройти как второстепенный соучастник. Или свидетель. Но третий уже не требуется.

- Он что же, по-твоему, против меня свидетелем пойдёт?

- А какой вообще свидетель может быть? Что он может сказать? Что ты нечаянно ножом махнул? Или что человек ты вообще-то хороший, но вот в тот вечер только оступился? Эх, Витя, а ведь было время, когда ты, допустим, гонял мяч и ни о чём плохом и в самом деле не думал.

- Мяч гонял, - со вздохом согласился вдруг Виктор. - Во второй лиге.

- Ого! А где стоял?

- В средней линии. Но и задачи в обороне ставили. Работал я с обеих ног, и, куда развернусь, никто угадать не мог.

- К такому всегда трудно пристроиться.

- Вот-вот. Тонкий розыгрыш я любил, - с тоской продолжал Витька, глядя мимо Виталия, куда-то за его спину. - Длинный пас, неожиданный, только вперёд, на атаку. Для этого форварды знаешь какие нужны?

- Как Блохин, например.