Вечерний круг. Повести

- Потому что даму, видимо, не устроила предложенная мною цена, а тот…

- Ах, Абрам Фёдорович, - лениво махнул рукой другой товаровед. - Говорите же товарищу, как это делается, и всё такое. Ну, смешно же…

- Пожалуйста, - охотно согласился толстяк, словно только и ждал, чтобы его об этом попросили, и, обращаясь к Игорю, пояснил: - Если быть точным, чтоб вы знали, то у них просто договорённость была: она оценивает при нём, а он даёт, допустим, на тридцать или пятьдесят процентов больше. На этот раз было пятьдесят, не меньше, я по глазам видел.

- Неужели вы так хорошо запомнили эту сцену? - удивился Игорь.

Сосед толстяка, который предложил ему говорить всё, как есть, лениво усмехнулся в пышные усы и снисходительно пояснил:

- Когда, молодой человек, цена связана с вещью, у нас особая память.

- Тем более такая вещь! - темпераментно воскликнул толстяк. - Да ему сейчас цены нет, этому ларцу, не будь я Абрам Фёдорович, чтоб вы знали.

- Положим, цена есть всему, - спокойно поправил усатый.

- А скажите, Абрам Фёдорович, - снова вмешался Игорь, - вы смогли бы сейчас узнать того человека, который купил ларец?

- Смешной вопрос, - пожал плечами толстяк. - К вашему сведению, я могу забыть кого хотите, сестру, брата, свата, но только не такого покупателя.

- И какой же он был из себя?

- Какой? - Толстяк секунду помедлил, сняв очки и разглядывая потолок. - Так вот. У него была чёрная борода, очень светлые глаза, он был в канадской дублёнке - дело происходило зимой - и в шапке из скунса. Надеюсь, вам достаточно, а? - спросил он, победно взглянув на Игоря сквозь очки.

Вскоре Игорь распрощался и направился в третий магазин.

Здесь картина внезапно изменилась: товароведы узнали сразу две вещи: трость с костяным набалдашником и шахматы.

- Вы поймите, - сказала Игорю немолодая женщина-товаровед, удивительно румяная, с гладкими, чёрными волосами. - Поймите! По существу, это музейный экспонат, его не следовало отдавать в частные руки. И как их схватили, вы бы видели! Это же ужас! - Она драматично всплеснула пухлыми руками. - Всего день стояли, несмотря на цену! Можно подумать, люди сами печатают деньги.

- Давно это было?

- Ну, год назад. Ну, полтора.

- Можно установить точно, - вмешался директор, молодой фатовый человек с длинными волосами и аккуратными усиками. - Я только хотел бы уточнить, простите, что музейные вещи мы не пропускаем. Это вы, Маргарита Освальдовна, я бы сказал, художественно преувеличили в пылу рассказа. Так, конечно, бывает. Но товарищ из сугубо официального учреждения, и он может подумать…

- Анатолий Иванович, - поджала губы Маргарита Освальдовна, - когда речь идёт о вещах, я не ошибаюсь. Не было случая, как вы знаете, несмотря на…

- Вы меня не так поняли… Вернее, я не то хотел сказать… - покраснел Анатолий Иванович, и чёрные глазки его вдруг забегали, словно его поймали за чем-то нехорошим. - Я хотел сказать… Словом, если угодно, - он обратился к Игорю, - мы сейчас можем уточнить, когда эти шахматы были проданы.

- Да, прошу вас, - сухо ответил Игорь.

Молодой человек ему решительно не понравился.

Тем временем занялись тростью. Её узнал другой товаровед. Куплена она была всего, оказывается, месяца четыре назад. Вызвали продавца. И тот вспомнил и трость, и её покупателя. При этом Потехина он описал весьма точно. «Хоть бы бороду сбрил, - насмешливо подумал Откаленко. - Лезет всюду со своей бородой, и все его помнят».

Вернувшись к себе в отдел, Игорь некоторое время задумчиво сидел за столом, вяло покуривая и заставляя себя собраться с мыслями. Стол напротив выглядел пусто и уныло, Виталий за него сегодня даже не присел.

Вот и вырисовывалась конкретная цель предстоящей беседы. Выходит, Потехина следует заставить раскрыться, а для этого припугнуть, соблазнить, запутать, дезориентировать, как обычно с такого рода людьми. Тут Игорю уже было легче соображать и ориентироваться. В противоположность Лосеву, он вовсе не был склонен заранее настраиваться на благожелательный лад и представлять человека хорошим, пока тот сам не разрушит это представление. Эта лосевская манера вызывала у него только ироническую усмешку. Игорь смотрел на людей куда более критически и ко всяким сентиментальностям склонен не был. Пусть они ещё докажут, что они лучше, чем он о них думает. Вот и Потехин тоже.

Игорь посмотрел на часы. Пожалуй, он успеет ещё сходить и пообедать, пока явится уважаемый Илья Васильевич.

Ровно в семнадцать часов в кабинет Откаленко постучали, и на пороге возник Потехин. В тёмном добротном костюме, белой сорочке с полосатым галстуком спокойных тонов, он белозубо улыбался сквозь густую чёрную бородку, и светлые глаза прямо-таки источали приязнь и симпатию. В руке у Потехина был большой красивый портфель. Словом, производил он самое солидное и приятное впечатление. И Игорь подумал, что свежий человек может тут легко обмануться и принять Потехина за самого что ни на есть порядочного человека.

- Разрешите? - осведомился Потехин и, улыбаясь, добавил: - К вам не просто попасть, но ещё труднее, наверное, от вас выбраться!