Вечная душа или смертельная любовь (СИ)

Ребята ожидали, что Боря будет как-то защищаться, кричать и психовать, но он ничего не предпринимал, лишь вцепился в штаны, пытаясь удержать их. Испуганный и сломленный, он ощущал себя совершенно беспомощным. Только когда Юрке удалось сдернуть злополучные штаны, Борис сделал попытку наконец освободиться от навалившихся на него одноклассников, но получил удар в солнечное сплетение. Он вырубился на несколько секунд от сильной боли и темноты в глазах. Мальчишка словно провалился в мглистую бездну, упал на пол рекреации и потерял сознание. Однако довольный голос Юрки: "Смотрите-ка, писька у него совсем маленькая!" и ехидный смех одноклассников быстро привели Бориса в чувства. Он понял, что лежит со спущенными трусами, а ребята смеются над ним. И вместе с ними весело смеялась Лена. Она смеялась над его беспомощностью, смеялась громко, враждебно. Дрожь проняла Бориса. Мир окончательно рухнул. Горячая волна крови от жгучего стыда хлынула по всему телу. Бедняга вскочил на ноги, пытаясь натянуть трусы, вырваться и убежать, однако получил новый сильный удар ногой под зад и упал на четвереньки.

Чувство неспособности противостоять всей этой стае переполняло Бориса. У него, наконец, началась истерика, которую так ждали одноклассники. С воплем отчаяния, он вскочил с пола. Топая ногами и дергаясь, Борис попытался было вновь натянуть на себя штаны с трусами, но кто-то сзади сдернул их опять. Мальчишку трясло, он метался по рекреации, вцепившись в свои штаны, пытаясь вырваться из окружения. Его толкали, он даже не плакал он визжал. И это забавляло пацанов. Никто не пришел на помощь Борису, никто не вступился за него. Вскоре, однако, кто-то закричал: "С него достаточно, уходим, а то Зинаида увидит!" ребята быстро разбежались, оставив Борю в покое.

Парнишка остался один, униженный и оскорбленный. Тело его продолжало дергаться от напора чувств и собственной беспомощности. Он опустился на пол рекреации и тихо плакал, без всхлипываний и вздрагиваний. Жгучие слезы отчаяния и стыда сами собой катились по щекам и капали на одежду. Его никто не пытался утешить. Он никому не был нужен. Борис плакал не столько от физической боли, сколько от мучительного осознания собственного бессилия, своей неспособности противостоять толпе, неспособности избежать унижений. Они издевались над ним потому, что он был не такой как все, потому, что считали его изгоем. Но Борис по натуре своей был уступчивым, добрым юношей. Он старался избегать ссор, старался уступить, отойти. В его облике проглядывалась некая покорность судьбе, покорность людям и обстоятельствам.

Вот и сейчас страдальческое выражение застыло на его лице. Борис сидел неподвижно, несчастный и жалкий. Слезы продолжали струиться по его щекам, а из зала доносилась веселая музыка.

Поплакав так в одиночестве минут десять, мальчишка спустился на улицу и с тяжелым сердцем побрел домой. Матери не было. Из соседней комнаты слышались детские голоса: к сестре пришла подружка.

В опущенном состоянии духа Боря шлепнулся на кровать. На душе было неимоверно тяжело. Он с презрением и ужасом вспоминал, как лежал со спущенными трусами, а все вокруг радостно смеялись над ним. Сволочи! Подлецы! Накинулись скопом на одного. Откуда такая жестокость? Ведь он не сделал никому из них ничего плохого! Борис привык стойко переносить все обзывательства и оскорбления, он просто не обращал на них внимания. Но зачем они надругались над ним?

Ему было жаль, нестерпимо жаль себя. Он понимал, что его унижали, над ним измывались не потому, что он был подлым и гадким, не потому, что он был неряхой или негодяем, даже не потому, что он приставал к девушке всего этого не было, а потому, что он не мог постоять за себя.

Чувство беспомощности и неполноценности переполняло его. Но излить свою душу, попросить совета или защиты было абсолютно не у кого.

ГЛАВА 3.

СТРАННАЯ СЕМЕЙКА.

У Бориса не было, совсем не было близких ему людей, которым он мог бы довериться, рассказать о своих переживаниях.