Вечная история

Мать снова осталась дома – мигрень не отпускала ее, и отец, почувствовав себя на длинном поводке, пустился во все тяжкие. Ну, да ладно. Это в конце концов не его, Джона, дело. Пусть себе отрывается. Много ли ему осталось? Просто противно немного и все.

Эти мысли настолько одолевали его, что даже временно вытеснили Джуди на второй план. Но потом он вернулся к реальности. Джуди была рядом. Такая же чистая, как вчера, и такая же желанная. Нет, он положительно не хотел затевать сегодня свои грязные игры с обучением плаванию. Ему претила собственная похотливость. Он был противен себе. А потому лежал молча. Зато старики щебетали вовсю. И о каком-то нашедшемся у них общем знакомом Бобе Крауне, и о своих впечатлениях о Нью-Йорке, и о последнем скандале в Белом Доме… Господи, у них недержание какое-то. Словно они хотят наговориться на всю будущую жизнь.

Джон чувствовал, что ведет себя сегодня так, как те ребята, которых его мать называет «дички», но ничего не мог с собой поделать. Он отправился купаться, даже не позвав с собой Джуди, и вернувшись увидел, как она посмотрела на него недоуменным взглядом. Нет, ей не понять его. Они и думают-то по-разному. Ей вот, небось, и в голову не приходит, что его отец и ее мать… Лежит себе спокойно, наслаждается солнышком.

В этот момент Джуди встала и, не посмотрев в его сторону, пошла в воду. Делала она это, как всегда, осторожно, будто принимала ледяную ванну. Зайдя по пояс, она присела, смешно прижав кулачки к подбородку, а потом поплыла по-собачьи вдоль берега. Тут же рядом с ней оказался какой-то парень, тоже, видимо, из учителей. Она по простоте не отшила его, и тот принялся увиваться вокруг нее, прикасаясь к ней руками. Потом она вдруг встала на ноги и принялась протирать глаз. Парень оказался тут как тут – оттянул ей верхнее веко, якобы пытаясь разглядеть соринку, потом оттянул нижнее.

Джон не мог смотреть на это представление. Почему он не пошел вместе с нею воду? Ведь тогда на месте этого парня был бы он. Хотя он и сомневался – получилось бы это у него так же естественно, как у этого шустряка.

Настроение у Джона совсем упало, и он стал собираться, хотя и часа не успел провести на пляже. В это время на берег выползла Джуди, посмотрела на него и спросила недоуменно:

– Ты уже уходишь?

– Да, обещал матери посидеть с ней, – соврал он.

Поднял голову со своего топчана отец:

– Это ты молодец! Хорошо придумал. Посиди-ка с матерью. А то она совсем расклеилась.

Джон долго завязывал шнурки на кроссовках, размышляя – не придумать ли ему какой-нибудь другой вариант, чтобы можно было остаться, но потом понял, что все пути к отступлению он себе отрезал, и ему придется идти в гостиницу. Что он и сделал.

Это был не лучший день в его жизни – большую его часть он провел в своей комнате, то включая, то выключая телевизор. Он слышал, как пришел, а потом снова ушел отец, слышал что-то вроде перебранки между родителями, но ничто не волновало его. Уснул он рано, и в эту ночь его петушок вел себя тихо и не оставил никаких следов на простыне.

Джуди не могла сказать, что интрижка матери как-то задела ее. Конечно, ей было немного не по себе, но скорее оттого, что мать вот так походя, ничего для этого не делая, устраивает свои дела, а она, Джуди, из кожи вон лезет, а все остается на том же месте.

Джон сегодня был явно не в себе – насупленный, мрачный. Едва поздоровавшись, он нырнул в воду и вернулся через несколько минут, чтобы молча улечься на свою подстилку и погрузиться в какие-то свои мысли, в которые он не собирался допускать ее. Ну что ж, она навязываться не станет.

Джуди поднялась и, чуть поведя спиной, чтобы восстановить подвижность залежавшихся косточек (интересно, видел ли это ее движение Джон?), пошла в воду. Она выработала особую манеру заходить в воду – беззащитная юная красавица, такая нежная и еще по-детски неуклюжая, что это непременно должно было привлечь (так она полагала) внимание принца, окажись он в зоне видимости. Пока этот прием не очень срабатывал. Джон, кажется, так и лежал, уткнувшись лицом в полотенце.

Зато ее заметил какой-то другой парень. Он, конечно, не шел ни в какое сравнение с Джоном, но и это было уже кое-что. Он вежливо помог ей вытащить несуществующую соринку из глаза. Какие у него мягкие пальцы – он так нежно прикасался к ее щеке, что у нее мурашки побежали по коже от удовольствия. Наконец, она поблагодарила его за помощь и выбралась на берег. Джон укладывал в сумку свои вещи.

– Ты уже уходишь?

– Да, обещал матери посидеть с ней, – сказал он.

Вот что значит любящий сын, – подумала Джуди. Она бы ни за что не осталась сидеть со своей матерью по такому глупому поводу, как менструация.

Поднял голову со своего топчана мистер Гровс:

– Это ты молодец! Хорошо придумал. Посиди-ка с матерью. А то она совсем расклеилась.