Вечная история

Стараясь не потревожить капельницу, я аккуратно приподнялся и, осторожно распахнув рубашку, посмотрел на грудь. Ничего особенного. Только чуть ниже правого соска белел маленький круглый шрам. Теперь я вообще перестал понимать, что происходит. «Если верить капитану Васильеву, то у меня было полностью разорвано лёгкое. Значит, операция по его спасению или извлечению должна была оставить рубцы. А кстати, сколько можно прожить без лёгкого? Не уверен, что очень долго. К тому же восемнадцать километров по пересечёнке, – это с какой же скоростью бежали ребята?»

Тут меня прошиб холодный пот. Я только сейчас сообразил, что увидел след от пули в темноте.

На улице стояла глухая ночь, да и шторы были задёрнуты. «Господи! Что же со мной сделали? Какие технологии и лекарства использовали? А вдруг майор прав, и я не человек!»

Судорожно ухватившись за грудь, я ощутил знакомый стук сердца, и мне слегка полегчало. «Если я правильно помню легенды, то у упырей сердце не бьётся. Но как же тогда объяснить всё, что произошло? И всё-таки, сколько же я здесь провалялся? Чёрт! И спросить не у кого. Сестру позвать, что ли?»

Я машинально прислушался и уловил тихую беседу. Сестрички были на посту и, пользуясь свободной минуткой, пили чай. Судя по всему, девчонки безумно устали, поэтому тревожить их я не стал. Вместо этого, улёгся обратно и попытался соединить все кусочки головоломки в единую картину.

Ничего не получалось. Любой вариант событий казался бредом. Смущало только воспоминание о дикой жажде, ну и обострившиеся способности тоже. Но допустить то объяснение, которое дал майор, – это казалось полным идиотизмом. Так и не придя ни к какому выводу, я снова уснул…

… Разбудил меня солнечный свет. Молоденькая медсестра раздвинула шторы. На мою кровать прямые лучи не попадали, но и отражённых хватило с лихвой. Заорав дурным голосом, я набросил одеяло на голову.

Сестричка, решив, что я стесняюсь, глупо хихикнула и направилась к выходу.

Резко стукнула дверь, кто-то влетел в палату и быстро задёрнул шторы. Затем голос капитана Васильева грозно рявкнул:

– Машка! Что ты здесь делаешь?! Это что, твоя палата?! Дрожащий девичий голос пролепетал:

– Меня Клава попросила посмотреть, проснулся или нет.

Я с любопытством выглянул наружу, чтобы узнать, что же там творится. Увиденное меня настолько поразило, что я немедленно нырнул обратно. Военврач был страшен. Глаза, словно у разгневанного демона, метали молнии. Я замер, предчувствуя неизбежную кару, что обрушится сейчас на несчастную девчонку, но услышал совершенно немыслимое:

– Машенька, – неожиданно мягким голосом сказал капитан, – пошла прочь. Клавдию перед обедом – ко мне, а ты, боец, вылезай. У ж е можно.

Я послушно стащил с головы одеяло. И хотя плотные шторы были задёрнуты, при взгляде на окно я всё равно ощущал беспокойство и некоторый дискомфорт. Военврач перехватил мой взгляд и, улыбнувшись, подошёл ко мне. Присев рядом, он бесцеремонно сдёрнул одеяло, задрал рубашку и начал ощупывать мою грудь, продолжая свой монолог:

– Судя по тому, как ты выглядишь, солдат, с солнышком ты и раньше не дружил, а теперь тебе его придётся опасаться. Думаю, полгода гарантировано. И если хочешь, чтобы и дальше всё было хорошо, будешь выполнять то, что я тебе сейчас скажу. Твоё время – ночь. Месяца через три-четыре – вечер и раннее утро. В это время тебе ничего не грозит. Если возникнет необходимость до истечения полугода выйти днём, то – плотная рубашка с длинным рукавом, брюки, закрытая обувь, на руки – тонкие перчатки, на глаза – тёмные очки, на голову – широкополая шляпа. Вид, конечно, не блестящий, но твоё нынешнее состояние к этому обязывает. Дальнейшую информацию получишь от своего командира. Кстати, вот и он, лёгок на помине.

В палату с каменным лицом вошёл майор. Он посмотрел на капитана Васильева и сухо спросил:

– Ну что, медицина, как он?

– В полном порядке, – заверил военврач.

– Отлично! Товарищ солдат, сейчас вам принесут новую форму – и шагом марш в расположение роты.

– У него капельница, – напомнил Васильев.

– Капитан, ты же сам сказал, что у него всё в порядке. Незачем здоровых бугаёв в санчасти держать.

– Майор, – неожиданно спокойно сказал военврач, вставая, – у себя в роте командуй, а здесь – я начальник. К тому же, как ты его по солнышку тащить собираешься?

Майор слегка смутился, а Васильев невозмутимо продолжал:

– Так что выпишу, как обещал, завтра вечером. Ему ещё двадцать флаконов осталось. К завтрашнему утру как раз управимся.

– Какие же вы, врачи, консерваторы! – буркнул майор.

– Слушай, Петро, – устало сказал военврач, – я вымотался, время неурочное, твои все дрыхнут. Если тебе так уж неймётся, займись делом – прочти краткую лекцию, а то солдат, похоже, так ничего и не понял. Только коротко, он скоро опять заснёт.

С этими словами Васильев ушёл.

Майор медленно прошёлся по палате, зачем-то потрогал штору и только после этого взял стоявший у стола табурет и сел рядом со мной.

– Жили-были дед и баба… – внезапно начал он.

– … И была у них Курочка Ряба, – не удержался я.