Вечная история

Поначалу я всё время был жертвой. Играл роль человека. Это было очень обидно. Однажды меня завязали собственными руками и ногами и сунули в рот вместо кляпа мой же сапог. Надо отдать должное, пеленал меня ас – когда я был развязан, ни одна конечность даже не затекла. С приходом опыта я перестал быть манекеном и начал наравне со всеми отрабатывать приёмы.

А однажды ночью, когда за очередной «залёт» нас отправили чистить картошку, мы, договорившись с другими штрафниками (людьми), смылись в самоволку. Весь кайф испортила группа каких-то хулиганов. Их было много, а нас – всего четверо. В общем, когда менты приехали, ребятки сидели, обнявшись со столбами, и горько плакали от бессилия и злости.

Есть такой способ привязывания клиента к столбу собственными ногами. Если столб гладкий, подняться практически невозможно. Хулиганам не повезло – в центре все столбы были из гладких металлических труб.

Весь остаток ночи милиционеры, тихо матерясь, отвязывали незадачливых дебоширов и складывали их в «воронки». Благодаря этой выходке, вся следующая неделя была посвящена картошке.

Но учёба состояла не только из праздников. Полиграфыч завершил курс истории и перешёл к научному атеизму. С тоски можно было сдохнуть. Выслушивать лекцию о том, что нет того, чего действительно нет и быть не может, просто невозможно. Поэтому, чтобы позлить Полиграфыча, по окончании лекции весь курс, выходя из кабинета, крестился на доску. Полиграфыч был в ярости, но на всех картошки и половых вёдер не хватало.

А вот ночную физическую нагрузку нам урезали и ввели новый курс. Назывался он «Физиология вампиров». Рассказывать об этом подробно будет просто неинтересно для непосвящённых. Но для нас, начиная с первой лекции, это было не только познавательно и полезно, но и очень интересно…

– С сегодняшнего дня мы начинаем новый курс, – сообщил преподаватель. – Вы должны знать не только физиологию, но и причинно-следственные связи жизнедеятельности нашего организма, и вводная лекция будет на тему: «Мифы и правда о вампирах».

Я оживился. Начало было интересным. Кое-что я, конечно, уже знал на собственном опыте, кое-что успел рассказать майор, а с некоторыми подробностями меня познакомили сослуживцы. Правда, ротный не мог рассказать всего, а, решив отправить меня учиться, о многом только упоминал, поясняя, что это дадут в школе. Судя по лёгкому шёпоту, пролетевшему по аудитории, заинтересовались все. Даже те, кто был инициирован не год-два назад, как я. Я вообще оказался на всю школу самым молодым вампиром. Как, впрочем, и на весь наш военный округ. Даже бойцы, с которыми я начинал службу, были, как минимум, лет на пятнадцать старше меня.

– Итак, начнём с самого распространённого мифа. Вампир – это оживший мертвец. Более глупого и страшного люди придумать не смогли. Вера в загробную жизнь и, соответственно, уверенность в том, что с того света можно вернуться, испортила психику многих сотен тысяч людей. Вероятно, когда эта легенда родилась и укрепилась в умах людей, наши создатели уже покинули Землю, и оставшиеся вампиры были вынуждены перейти на прямое питание. Получив столь явное подтверждение своей не в меру разыгравшейся фантазии, человек легко додумал остальное. Хотя в этой версии есть доля правды. Мы не являемся полностью живыми существами, в понимании людей, разумеется.

– Разрешите вопрос? – вякнул я.

– Да, курсант Горлов.

– Но мы дышим, питаемся, двигаемся, думаем, на худой конец, сердце работает, как и остальные органы. Разве всё это не является признаками жизнедеятельности?

– Насос, заставляющий кровь двигаться по артериям и венам, – ещё не показатель жизни. Мозговая активность – более верный показатель, но известно много жизненных форм, достаточно высоко организованных, которые не имеют мозга как такового.

– И однако, – возразил я, – вы сами назвали эти формы живыми. Я могу согласиться, что они неразумны, но они живут.

– Мыслительный процесс… – преподаватель коротко хмыкнул, – это, конечно, показатель разума, но не жизни. Ещё в первой трети нашего века начались разработки вычислительных машин, способных его воссоздать.

– Так кто же или, точнее, что же мы такое? Машины, что ли?!

– Не совсем. Что отличает любую живую клетку от неживой? Неважно, разумная особь или нет, – преподаватель задумчиво прошелся по аудитории и сам ответил на свой вопрос: – Самое главное – способность к воспроизведению себе подобной. Мы такой способности лишены.

Я слегка оторопел. Вообще-то я ещё не задумывался о детях, но известие о том, что это невозможно, ошеломило меня. Пока я соображал, хорошо это или плохо, учитель продолжал: