Вечная история

Собрав остатки тел, спускаемся на восьмой этаж. Складываем все останки в одну комнату. Лицо учителя окаменело. Я понимаю, что ему это так же неприятно, как и мне. Когда последнее тело убрано он дает приказ уходить. Спускаясь по лестнице, майор достает рацию и, включив ее, сообщает номер комнаты. Через минуту здание вздрагивает от прямого попадания. Взвывает противопожарная сигнализация. На встречу нам быстро поднимается пожарный расчет. Тоже наши. Майор, пропуская пожарных, говорит командиру:

– Проследить, чтобы ничего не осталось!

Уходим так же, через подвал…

Глава 9

…Выбравшись на свежий воздух, я обнаружил, что больше не воспринимаю окружающий мир, как газетную статью. Покосившись в сторону белого дома, я увидел над крышами жирный столб черного дыма и коротко хмыкнул. Следов, действительно, не останется.

Жить, надо сказать, после этой операции легче не стало. Мы стремительно неслись в пропасть. А после того, как посмотрели выступление Ельцина в американском конгрессе, я понял, что Россию опустили даже ниже плинтуса. Никогда не забуду его протянутую руку и униженную просьбу помочь кто, чем может, поскольку Америка богатая и умная, а Россия, бедная и тупая. Но учитель, да и остальные сослуживцы, были довольно спокойны.

Я, конечно, сознавал, что они за свою жизнь насмотрелись всякого, но мне все было в новинку, а выводы делать я еще не научился – опыта не хватало. Однажды, Казимир, глядя на мои метания, сжалился и объяснил:

– Пойми, Иван, чтобы начать подниматься, надо сперва упасть и пролететь до конца.

Я с недоумением уставился на него.

– Вот ведь балбес! Неужели трудно сообразить, что пока ты падаешь, у тебя нет точки опоры! – Казимир задумчиво рассматривал новую рубашку, которую он приобрел в Лондоне, куда он, между прочим, поехал, упав нам с Ермоленко на хвост. – А вот, когда ты уже на дне или хотя бы, за что-то сумел уцепиться, тогда появляется шанс выкарабкаться.

– И долго падать еще?

– Судя по всему, уже немного осталось.

– А мы что-нибудь можем сделать?

– Мне кажется, мы делаем.

– Но это же капля в море! С нашими возможностями, мы могли бы быть более активными!

– Зачем? Помощь людям обернется тебе во зло. Ни один человек не простит тебе своей слабости, а особенно того, что ты ее видел. Вместо благодарности он с удовольствием всадит тебе между лопаток нож. Так что, сами наваяли, пусть сами и расхлебывают.

– Но ведь и наши здесь руку приложили! – возразил я.

– Согласен. А теперь вспомни, чем закончилось желание некоторых молокососов в Афгане, активно влиять на людей в своих интересах.

Я поежился. А Казимир продолжал:

– К тому же, заметь – эти ребята тоже не высовываются. Смекаешь почему?

– Охота? – предположил я.

– Умница! Охота объявлена по всему миру. Кактолько кто-то из них поднимет голову, их сразу достанут. Как мы достали тех уродов, в белом доме. Так что, заметь, нам и своих забот хватает. А когда уладятся наши сложности, то уладятся и человеческие. Поверь мне, я такие вещи уже видел.

– Значит, остается только ждать?

– Именно.

– Но это, как-то, не по-людски!

– А ты и не человек! – возразил Покрышкин, застегивая последнюю пуговицу и отряхивая с брюк невидимые пылинки.

– Но мы же ими были!

– Были! Но теперь, в глазах людей ты, всего на всего, машина для убийства – идеальный солдат, или воскресший мертвец, подлежащий немедленному уничтожению. Выбирай, что тебе больше нравится. И никакие твои другие качества их не волнуют.

Учитель, к которому я пришел с теми же вопросами, согласился с Покрышкиным и добавил:

– Нельзя защитить человека от самого человека. Это естественный отбор. Если бы эволюция была нежна и ласкова, никогда низшие организмы не развились бы в такое многообразие форм и видов. Поэтому пойми – нельзя дарить помощь, этого никто не оценит. К тому же, они готовы ее принять, но понять и оценить – не готовы. А уж помощь от вампиров – да они лучше дождутся прилета инопланетян. Мы же, вместо благодарности, получим серебряные гробы. Именно поэтому мы не афишируем свое существование. Не думаю, что ты согласишься провести остаток жизни, работая на какого-нибудь мафиози, просто ради его наживы. И, вообще, представь себе, что нас нет, кто тогда им помогать будет?

– Американские бурундучки! – вздохнул я.

– Именно. Сами должны справиться. А мы подстрахуем, чтобы те, кому не надо, не вылезали. А вообще, подрастешь, поймешь.

– Что пойму?

– Ну, например, ты когда-нибудь, задумывался, что такое зло?

– В каком смысле?

– Ну, хотя бы в смысле его физического воплощения. Определения я у тебя не прошу.

Подумав, я ответил:

– Ну, Дарт Вейдер, например!

Я совсем недавно посмотрел, наконец дошедшие до нас «Звездные войны», и был полностью покорен и захвачен этой космической сагой. Кстати, самого Дарт Вейдера я не считал таким уж жутким злом, как его старались показать на экране.

– Хорошо, – хмыкнул учитель, – а еще?

– Волк, в «Красной шапочке»! – я насупился.

Учитель собирался прочесть мне лекцию, причем я чувствовал, что порезвится он вволю. Так и произошло.