Вечная команда

— Ты права, — отвечает она, вздыхая и на мгновение закрывая глаза. Я знаю, что она забыла Коди, и кажется счастливой, но я почти также уверена, что он нравился ей гораздо больше, чем когда-либо нравился мне. Его предательство ранит. — У меня нет права жаловаться, но я скучаю по тебе. После того, как ты уехала, всё перестало быть прежним, как будто волшебство исчезло, когда ты пропала.

Я фыркаю, и она приподнимает прелестную бровь с микроблейдингом, глядя на меня.

— О, пожалуйста. Единственное волшебство, которое я привношу с собой — это врождённый талант выводить людей из себя, привычка ляпать неподобающие вещи и одержимость романтикой. Я влюбилась во всех парней из Студенческого совета. — Кстати, о… сразу после того, как мы вернёмся с осенних каникул, настанет время операции. Неделя дебатов, за которыми последует день выборов.

Возможно, они больше не мальчики из Студенческого совета.

И чтобы кто-то вроде Астер Хейз стал президентом? Нет, спасибо. Черч — грёбаный принц этой школы. Чёрт возьми, он даже на рекламных брошюрах.

— Кстати, где твоя компания бойфрендов? — спрашивает Моника, когда я сажусь и вытягиваю руку над головой, используя другую, чтобы более или менее сфокусировать телефон на своём лице.

— Ну, двое из них отрабатывают приёмы боевых искусств в тренажёрном зале, ещё один из них запекает в духовке, в то время как его лучший друг занимается математикой рядом с ним, а последний ждёт прямо за приоткрытой дверью этой комнаты.

— Извините, что прерываю поток сплетен, — говорит Спенсер, заглядывая внутрь, а затем проходит в комнату, когда я жестом указываю в его сторону. — Если тебе нужно рассказать про меня всякую чушь, я пойму. Просто обязательно дай ей знать, что на самом деле у меня самый большой член из всех парней.

— Я ещё недостаточно рассмотрела Черча, чтобы знать наверняка, — выпаливаю я, а затем со стоном падаю обратно на подушки. — Ладно, я вешаю трубку. Ты пробуждаешь во мне шлюху.

— Внутри каждой девушки есть шлюха, которая только и ждёт, когда её освободят от пуританских оков нашего общества, основанного на скромности, которое стыдит женщин за то, что они получают естественное удовольствие и властвуют над собственным телом. Наслаждайся всеми этими членами, и мы скоро поговорим!

Она заканчивает разговор, и я, в бесконечной грации и самообладании, случайно роняю телефон прямо себе на лицо. Спенсер мгновенно оказывается рядом, поднимает меня и заключает в объятия, как будто я на самом деле страдаю гораздо сильнее, чем просто от уязвленной гордости.

— Ах, Чак-лет, у тебя идёт кровь, — говорит он, поднимая руку, чтобы краем рукава своего блейзера стереть немного крови. Я пытаюсь шлёпнуть его по руке в ответ, чтобы он не испачкал униформу, но он игнорирует меня и вытирает жидкость с моей верхней губы. — Теперь мне будет трудно поцеловать тебя, детка.

— Детка? — спрашиваю я, скептически приподнимая бровь в его направлении. Но его невозможно не любить, с его самоуверенной улыбкой, живыми глазами и серебристыми волосами. Его лицо немного более угловатое, как у близнецов, но у него более квадратная челюсть, как у Рейнджера. — Это что-то новенькое.

— Я тестирую дополнительные прозвища, просто чтобы у меня были забавные способы позвать тебя с другого конца комнаты. Малышка казалась довольно ручной, но, зная, как сильно ты любишь оскорбления вроде лица в гандоне, поросячьей задницы и ёршика для унитаза, я решил, что в следующий раз проявлю творческий подход. Я валяю дурака с моим маленьким кусочком тоста с острым соусом в знак уважения к твоему любимому блюду на завтрак.

О, он помнит, что я люблю поливать французские тосты острым соусом… Слишком чертовски мило.

— Если тебе хочется крикнуть: «Эй, тост с острым соусом!» пересекая переполненную комнату, тогда это твой выбор. Просто не жди, что я отвечу. — Спенсер ухмыляется и наклоняется, целуя каплю рубиново-красной крови в уголке моего рта. Я снова отталкиваю его, но он только смеётся и утыкается лицом мне в шею. — Разве ты не знаешь о таких вещах, как болезни и всё такое прочее? Не слизывай мою кровь, это отвратительно.

— Не будь такой драматичной. Какими болезнями ты могла бы заболеть? — он садится и оглядывает меня в белой рубашке на пуговицах и клетчатой юбке, как будто я самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. — В конце концов, я лишил тебя девственности, и я чист как стёклышко.

— Угу. — Я смотрю на него, но выражение его лица нежное, и я знаю, что он просто шутит. — Знаешь, — тихо начинаю я, опуская взгляд на свои колени и на секунду забывая о разбитой губе. — Я всегда хотела парня, который любил бы меня в бальном платье и с накрашенным лицом, и также сильно любил бы меня в спортивных штанах с прыщом на носу.

— Похожий на тот, что у тебя сейчас? — понимающе говорит Спенсер, и я не соглашаюсь с ним.