Вечная любовь

Пила на выдохе - так горечь казалась меньше. Ей показалось, что вкус немного другой, словно положили еще какие-то травы. Но спросить не успела: усталость и сытный ужин одолели. Уля, поддерживаемая сильной рукой, улеглась на спальник и громко зевнула. И, словно в ответ, из темноты долетел звук. Эхо шагов, не заглушающий голоса. Шон повернул голову, и улыбка тронула губы: к костру, один за другим, выходили люди.

Уля попыталась сесть, но тело не слушалось. Руки и ноги словно лишились костей, а веки налились свинцом. Через минуту сон сковал крепче кандалов.

17

Голову словно зажали в тисках. Ульяна застонала, не в силах повернуться. И тут же чьи-то руки помогли приподняться, а в губы ткнулся край чашки.

Питье пахло цветочным медом и ветром. Как так, Уля понять не могла, но и других ассоциаций не возникло. Как только чашка опустела, руки исчезли, позволив улечься обратно. Сверху над кроватью нависал тканевой потолок. Уля попыталась повернуться, чтобы оглядеться, благо боль прошла, и теперь это можно было сделать, не опасаясь потерять сознание.

Пальцы скользнули по гладкой ткани. Уля глазам не поверила: шелк! Натуральный, белоснежный, как горные пики Тибетских гор. Она их никогда не видела, но была почему-то уверена, что они именно такого цвета. Почему на ум не пришли Анды, Монблан или тот же Эверест, Уля не задумывалась. И продолжала оглядываться.

Первое, что бросилось в глаза, - затейливая деревянная решетка. Она окружала кровать с трех сторон, образуя подобие ажурной комнаты. С четвертной стороны « вход» закрывала занавеска из ровных круглых бусин. Они еще покачивались, потревоженные рукой отступившей от кровати девушки.

- Где я?

Вместо ответа девушка присела в реверансе. Колокольчики на воткнутых в прическу шпильках закачались, наполняя комнату мелодичным звоном.

- Что это за место?

И снова тишина в ответ!

Уля испугалась. Последнее, что она помнила, - это ручей, голоса и какие-то люди с факелами. Судя по поведению, Шон их знал. Шон!

Первым порывом было узнать, где он и потребовать объяснений. Но от резкого движения перед глазами завертелась карусель, и девушка, вскрикнув, кинулась помогать.

Нежный голос зачирикал что-то, снаружи донеслись шаги, и кто-то зашептал на незнакомом языке. Через пару минут рядом с кроватью материализовался седовласый мужчина.

Длинный балахон, украшенный на груди вышивкой, зацепился за порожек, и сопровождающий молодой человек в высокой шапке, чем-то напоминающей кивер, опустился на колени, чтобы освободить его. Все терпеливо ждали.

Отвесив поклон, мужчина заговорил. Приятный баритон, хорошо поставленный голос... но вот Уля не понимала ни слова.

- Простите, а вы по-русски говорите?

И по тому, как переглянулся мужчина с девушкой, все еще сидящей на краю кровати, поняла, что нет.

Мужчина снова заговорил и, согнувшись, подошел вплотную. Его помощник тут же подал девушке маленькую подушечку, которую та примостила Уле под запястье, а сверху накрыла невесомым платком из нежнейшей газовой ткани. И только после этого врач прикоснулся к её руке.

Он даже прикрыл глаза, прислушиваясь к пульсу, но лицо оставалось непроницаемым. Зато у остальных эмоции били через край: и девушка, и молодой человек так следили за мужчиной, словно от результатов их собственные жизни зависели.

Наконец, врач отступил и, снова поклонившись Уле, заговорил. Медленно, нараспев. Юноша тут же открыл принесенный с собой лаковый ларец и протянул наставнику футляр, из которого тот извлек иглы.

Акупунктура!

Уля тут же вспомнила, как Шон лечил Басана, и на всякий случай помотала головой: пока не выяснит, куда попала, никакого лечения! Кто знает, что это за люди?

Взгляд врача стал растерянным. Он снова заговорил, но Уля только плечами пожала и отодвинулась подальше.

То, что произошло в следующий момент, её испугало.