Вечная мерзлота II. Племя проклятых

Мы попятились к «уазику». Олег, наставив карабин на монстров, почему-то не решался открыть огонь: тварей было слишком много, и браконьер, должно быть, боялся, что не справится со всеми. Хеты смыкались вокруг внедорожника.

— Быстрее в машину! — скомандовал Олег.

Он бросился к «уазику», и мы с Фокиным последовали за ним. Хлопнули дверцы: я устроился на пассажирском сидении рядом с Олегом, Фокин плюхнулся сзади. Браконьер трясущимися руками завел машину. Фонари разрезали мглу, и мы увидели полчище косматых приземистых тварей, медленно крадущихся к избе. Тундра словно кишела ожившими мертвецами.

Фыркнул двигатель — и внедорожник рванул вперед сквозь толпу хетов. Они отпрянули в стороны, а затем с хрипящими рыками кинулись следом. Точно так же группа монстров преследовала наш грузовик, когда мы с Фокиными удирали от древнего кладбища ненцев. Хеты передвигались быстро, но я уже знал, что их скорости не хватит, чтобы нагнать внедорожник.

Знал я и другое: куда бы мы ни двинулись, они все равно нас найдут.

* * *

Утро раскрасило небо серой мутью. Заснеженная, поросшая низкими кустарниками земля убегала вдаль, теряясь за горизонтом. «Уазик» подпрыгивал на кочках и, объезжая топи с озерцами, медленно пробирался к нашей цели — затерянному посреди тундры городку Лабытнанги. Ночью мы оторвались от хетов, но пережитый ужас давал о себе знать. У Олега до сих пор мелко тряслись руки — он пытался унять дрожь, покрепче впиваясь в руль. На его лице и шее краснели длинные царапины — следы от когтей хета. Фокин каждую минуту напряженно посматривал в окно, выискивая взглядом темные фигуры монстров.

Я глубоко вздохнул и прикрыл глаза, стараясь отогнать дурные мысли. Вспомнил Алену и Диму: они остались в Салехарде и ждали моего возвращения. Больше всего на свете я хотел обнять жену и сына, снова оказаться дома и навсегда забыть о кошмаре, в которую превратилась моя жизнь за последние дни.

— Вы видите? — голос Олега отвлек меня от размышлений.

Я открыл глаза. На нашем пути выросло стойбище ненцев. Когда «уазик» к нему приблизился, у меня похолодело внутри при виде изодранных чумов и опрокинутых саней. Среди них лежали мертвые олени, собаки и десятки окровавленных человеческих тел, будто разбросанных по земле чудовищным ураганом.

— Притормози, — попросил Фокин.

— Это не опасно? — напрягся Олег. — Вдруг там скрываются эти твари?

— А вдруг кому-то нужна помощь? — парировал Фокин.

— Хеты ни разу не нападали днем, — успокоил я Олега. — К тому же в чумах может быть радиостанция.

Олег поджал губы и промолчал. Он до сих пор пребывал в шоке от гибели Саныча, поэтому решил не перечить. В конце концов, мы с Фокиным были правы, когда предупреждали браконьеров о смертельной опасности.

Внедорожник остановился возле стойбища. Мы выбрались из машины, опасливо озираясь по сторонам. Вблизи картина оказалась еще ужаснее: при виде разодранных на куски ненцев не оставалось сомнений, что на них напали хеты. Тонкое покрывало снега темнело алыми пятнами крови; в морозном воздухе висел резкий запах свежего мяса. Рядом с людьми лежали туши оленей с распоротыми брюхами, из которых словно гигантские дождевые черви расползлись кишки.

— Вряд ли здесь кому-то можно помочь, — пробормотал Олег.

Фокин осмотрел несколько изувеченных тел и взглянул на меня глазами, полными ужаса и отчаяния.

— Алексей Петрович, это кочевники со стойбища, которое располагалось рядом с нашей амбулаторией.

Бывалый врач в течение многих лет приезжал в ямальскую тундру, а потому хорошо знал в лицо местных жителей. И теперь его старые друзья превратились в кровавые ошметки, разбросанные по стылой земле.

Я хотел поддержать Фокина, как вдруг мое внимание привлекло едва заметное шевеление в брюхе лежавшего рядом оленя. Я кивнул спутникам, и они, заметив движение внутри огромной туши, удивленно замерли. Олег нацелил ружье на оленя, когда вспоротая шкура животного зашевелилась, и из влажного кровавого нутра показалось человеческое лицо.

Мы обомлели в изумлении. Тяжело дыша, из брюха оленя выбралась худенькая девушка-ненка, с ног до головы перемазанная кровью и потрохами. Дрожа от холода, она испуганно уставилась на нас раскосыми глазами.

— Майма?! — радостно воскликнул Фокин.

Врач бросился к девушке, на ходу снимая куртку, чтобы укрыть ее от холода. Олег удивленно на меня посмотрел. В его взгляде читался вопрос: откуда старик знает девчонку?

* * *

Спустя час, когда мы развели костер подальше от стойбища, Майма немного согрелась и успокоилась. Девушку по-прежнему сотрясала мелкая дрожь, но причиной ее был вовсе не холод, а чудовищный шок. Мы растопили снег в кружке, и Майма отмыла лицо и руки от оленьей крови. Она сидела у костра рядом с Фокиным, укутанная в его куртку. Девушка родилась и выросла в семье ненецких кочевников, и с детства знала педиатра, который ежегодно осматривал местных детишек.

Отпив горячей воды из алюминиевой кружки, Майма заговорила тихим, безжизненным голосом:

— Неделю назад, когда погибли первые олени, мы поняли, что Нга наслал к нам хетов.

— Нга? — встрял Олег. — Это кто еще такой?