Вечная молодость с аукциона

– Вот именно, что «пообещали»! То, что вы пообещали, – это когда еще будет, с вашими-то «профессионалами»! А пока что заплатите мне за помощь в их нахождении! Можете вычесть ее из гонорара вашим бездарям!

– Ну что вы, право, так… – Мужчина говорил мягко, но мягкость была до зубовного скрежета фальшивой.

– Вы хотите мужнино изобретение или нет? – напирала Клавдия.

– Ну.

– Без «ну»!

– Ну, хочу. Вы же знаете.

– Тогда не мелочитесь! Оно принесет вам бешеные бабки, сами сказали. Вы мне должны куда больше, чем пообещали! А сейчас мелочитесь из-за какой-то тысячи долларов!

– Тысячи долларов?

– Это мой гонорар за справку.

– Я вам сто тысяч обещал, а вы из-за какой-то тысячи торгуетесь!

– Это вы торгуетесь! Нынче информация – дорогой товар, так-то! И потом, что такое сто тысяч – от миллионов евро, которые стоит изобретение моего мужа?!!

– Кто это вам сказал?

– Кто надо! У меня свои источники!

Мужчина сделал секундную паузу и проговорил затем холодно:

– Вот и продавайте тогда патент мужа своему источнику. Успехов.

Кис тихо фыркнул, услышав эту фразу, – «источником» был он и не далее, как во вчерашнем телефонном разговоре!

На этот раз замолчала Клавдия, не ожидавшая такого хода.

– Вы же знаете, – заговорила она наконец, стараясь скрыть растерянность, – что я… Я свое слово держу! – нашлась Клавдия. – Я вам обещала и слово держу! А за информацию вы мне все-таки тысячу дайте!

– Погодите, я еще не знаю, сумеют ли они извлечь пользу из этого адреса…

– А мне-то что, сумеют – не сумеют? Я информацию дала? Дала! Теперь это их дело, как они ею распорядятся! Не сумеют – так их вообще надо платы лишить! – Она уже вполне справилась с собой и говорила в своем обычном тоне с бульдозерным напором.

– Я вами восхищаюсь, Клавдия Семеновна, – сладко сказал голос, с едва заметной усмешкой, с едва слышной угрозой.

– А я вами – нет! – Клавдия не расслышала ни насмешки, ни угрозы… – Завтра жду от вас сообщений. И деньги приготовьте! А насчет конечной суммы – нам еще надо переговорить!

На этом запись закончилась.

– Евгений Валентинович – это Звонарев, весьма известный владелец нескольких фармацевтических фабрик в России, – прокомментировал Кис в наступившей гробовой тишине. – В Москве уже установили наблюдение… Ну, они с вами свяжутся, господин комиссар, я ваш телефон дал. Теперь это уже не мое дело. Хотя… C вашего позволения, поделюсь соображением.

– Делитесь-делитесь, – охотно откликнулся комиссар. – Они у вас прелюбопытные, соображения ваши!

– У вас есть средства давления на арестованных? – спросил Кис. – Вряд ли у вас тут используют незаконные методы… Или используют?

– Что вы имеете в виду? – сдержанно поинтересовался комиссар.

Кис понял, что эту тему лучше не развивать.

– C моей точки зрения, их нужно вынудить позвонить заказчику с сообщением, что заказ выполнен. Как нам их заставить позвонить?

Комиссар поразмыслил. Затем спросил, в какой тюрьме бандиты предпочли бы сидеть: во французской или в русской?

– Во французской, – не задумываясь, ответил Кис.

– Ну что ж, это послужит нам базой для сделки. А цель какова?

– Пока у нас есть только запись разговора, достаточно обтекаемого. Звонарев наймет лучших российских адвокатов, можете не сомневаться. Если же заставить бандитов позвонить заказчику в Москву с сообщением, что работа выполнена, то будет проще доказать, что в основании всей пирамиды лежит комбинация по убийству господина Левикова и переходу его изобретения к русскому фармацевтическому магнату, вы согласны? Он немедленно предпримет шаги по оформлению сделки с госпожой Левиковой… Они даже не станут ждать формальностей по ее вступлению в права наследования. Она, несомненно, потребует деньги сразу, а нужную дату проставят задним числом…

– Вы знаете, в чем ваша сила, месье Кисанов? – усмехнулся комиссар. – В том, что вы прилично знаете психологию ваших соотечественников. Скажу вам честно: мне бы и в голову не пришло, что они тут же побегут заключать сделку.

– Побегут, господин комиссар, побегут… Вы просто не видели мадам Левикову. Не то бы нисколько в этом не усомнились… А насчет «соотечественников» – это вы погорячились… Не стоит обобщать. Вряд ли вы согласитесь, что мэтр Леблан представляет всех французов и всех адвокатов?

Михаил был серого цементного цвета. Он избегал смотреть на остальных, как если бы ему было стыдно за человеческую низость… Он чувствовал не возмущение, не злость а стыд. Неизвестно почему, это ощущение не поддавалось ни логике, ни объяснениям. Оно просто было ему присуще – это глобальное чувство ответственности за все, что происходит рядом…

Ксюша взяла его руку и погладила. Левиков просто кивнул, не поднимая глаз, – кивнул, выражая благодарность и одновременно останавливая ее жест: сочувствие бессмысленно. Женщина, с которой он прожил двадцать шесть лет, продавала его жизнь, с лихостью заправской торговки требуя лишнюю тысячу, как будто речь шла о лишнем килограмме колбасы…

– Я понимаю, – шепнула Ксюша, – у вас шок от такого предательства…