Вечная невеста

И главное, не расскажешь никому, никому! Кто поможет? Грешным делом хотела уже даже в милицию идти, да сама понимаю — какая милиция? Так и буду дрожать до последнего, так и буду бояться, так… Ой!

Нет, нет, показалось, просто показалось. Ну вот, нервы уже сдавать начинают. Нервы, которые всегда железными считала. Так, ну что же делать-то, что делать? К кому обратиться? Да сама знаю, что не к кому.

Стоп, а почему не к кому? Почему? Есть же женщина, которая приходила, она вроде как не из милиции и вообще показалась довольно приличным человеком. Что, если ей довериться, попросить помочь? Все равно больше некому, больше никому не расскажешь. Значит, нужно ехать, нужно искать… Выбора не остается. Значит, решено. Как, она говорила, зовут директора бара-ресторана? Нужно напрячь память… Фамилия такая нестандартная. Вроде как Карабас Барабас… О! Барабаш! Точно, Барабаш. И имя редкое… Вениамин. Вениамин Викторович Барабаш, теперь я точно вспомнила!

Судьба, похоже, не благоволит, она, похоже, отворачивается постепенно. Да не постепенно, она уже давно отвернулась. Поэтому и помощь никак не приходит. Ладно, ладно, я подожду, я подожду, может быть, все-таки получится…

А этот дядька — что он на меня так пялится? Я просто сижу, жду человека… Или по мне видно, что я боюсь? Может быть, это печать уже у меня на лице? А может быть, он от него? Да нет, бред уже какой-то пошел! Просто фобия началась, страх панический.

Ничего, ничего, я дождусь. Все будет нормально. Господи, ну куда же он мог деться-то так надолго? Да еще в такой момент! Почему, почему не рассказала все тогда этой Татьяне, в первый раз? Тогда ведь тоже боялась. Нет, тогда не так сильно боялась. Тогда надеялась, что со мной это не связано никак, что это по другому поводу… Всегда надеешься до последнего, всегда стремишься что-то выгадать, а потом все поворачивается так, что выгадывать приходится уже только одно, самое дорогое: собственную жизнь.

И вот теперь по-настоящему страшно. Потому что теперь появился он. И ясно, что ко мне это имеет самое прямое отношение. И жизнь уже под угрозой, и уже очень явственно понимаешь, что она-то и есть у тебя самое дорогое, не все то, ради чего пускаешься в авантюры, не то, ради чего грешишь, а только она — жизнь.

Так, нужно, наверное, еще выпить, а то нервы совсем сдадут. И так вон уже люди смотрят. Все смотрят, со всех сторон. Что им от меня нужно?

Спокойно, спокойно, ничего им не нужно, и никто на меня не смотрит. Это все нервы плюс алкоголь. Может, лучше не нужно бы было пить? Нет, если не выпить, то вообще можно сойти с ума. Ладно, здесь по крайней мере мне бояться нечего, здесь я в безопасности, здесь люди… А что, если не уходить отсюда никуда? Просто заявить: а я никуда отсюда не пойду! Вот не пойду, и все! Здесь меня никто не тронет.

Ой, глупости какие, ну какие же глупости! С ума уже действительно схожу от своего страха. И между прочим, Алексея-то убили именно здесь! И тогда здесь тоже были люди! Вот и меня могут так же… Спокойно, спокойно. Что еще за бред? Нужно просто поскорее все рассказать, тогда будет легче, тогда уже я не буду одна, тогда не будет страшно. Скорее бы все это закончилось, скорее бы…

Ну что он так на меня смотрит подозрительно? Так смотрит, словно преступницей считает. А я — какая я преступница? Я ничего не сделала, я не хотела, я думала, что…

А что я думала? Разве я не знала, нет? Знала, конечно. Но что я могла сделать? Я же не могла предотвратить, не могла переубедить, а если бы не согласилась, то… Ну что вы на меня так смотрите, я правду говорю, я не хотела! Не смотрите на меня так! Нет, это невыносимо, лучше уйти отсюда сейчас и вернуться потом. Потом, я вернусь потом, все равно зря сижу. Я вернусь…

Возвращение в Тарасов ознаменовалось новым известием, и оно явно не прибавило мне настроения. Едва я успела въехать в город, мой мобильник затрещал своей обычной неугомонной трелью. Нажав на кнопку, я услышала голос Мельникова:

— Я сейчас тебе сообщу кое-что интересное, — как-то хмуро поведал майор, из чего я сделала вывод, что это «интересное» явно из разряда неприятных, и приготовилась. Я уже привыкла, что майор в последнее время является поставщиком исключительно неприятных новостей.

— Мало нам было одного саранского трупа, как тут еще один нарисовался…

— Кто? — коротко спросила я, поскольку Андрей умолк.

— Убили некую Эльвиру Голицыну, секретаря-референта фирмы «Сар-Би-Си», — со вздохом сообщил Мельников.

— Господи! — только и выдохнула я и, не задавая вопросов, сказала: — Я сейчас приеду к тебе. Ты у себя?

— Да, — ответил Мельников, и я тут же повернула машину в сторону управления.