Вечная ночь

— Я х-х-хочу к м-м-маме! К п-п-папе! — сказала Ика.

— Куда? На тот свет, что ли?

— Д-да! Н-на т-тот с-свет! — радостно закричала Ика, как будто тётка только что назвала ей адрес, дала надежду, что родители исчезли не совсем, и существует конкретное место — «тот свет». Надо скорее туда отправиться, чтобы опять быть с мамой и с папой.

* * *

Человек-тень вёл себя тихо, смотрел сначала один футбольный матч, потом другой и звуки издавал, только когда забивали гол. Задавать ему вопросы не имело смысла. Пока он не позвонил своим друганам, не произнёс одно слово и телефонный номер, Ика сомневалась, есть ли у него вообще язык. Мало ли, вдруг отрезали при какой-нибудь разборке? Чего не бывает в среде бандитов-отморозков?

Ика достала из шкафа джинсы, свитер, отправилась в ванную переодеваться. Отчётливо вспомнила последние слова Марка. Она тогда собиралась к очередному клиенту, довольно мерзкому старикашке, злилась, нервничала и пропустила мимо ушей всё, что он ей говорил, не задала ни одного вопроса.

— Я исчезну на несколько дней. Ничего не бойся. Скоро у нас будет очень много бабла.

— Вот они и принесли тебе бабло, Марик, — пробормотала Ика и кинула халат в стиральную машину, — этот Вова сидит, ждёт тебя, чтобы лично вручить, в торжественной обстановке. Морковка, ты знаешь, я тебя ненавижу! Авантюрист несчастный! Что ты задумал? Где тебя носит? Зачем ты позвонил в самое неподходящее время? И почему сразу не понял, что надо бросить трубку? Ты же болтал, что у тебя чутьё, интуиция, тебя выследить нельзя! Суперагент хренов! Джеймс Бонд!

За стенкой послышалось тихое журчание. Тень зашёл в туалет, отлить.

— Эй, Вова! — крикнула Ика и постучала щёткой по кафелю. — Какой там счёт? Наши опять продули?

В ответ он спустил воду.

— Откликнись, милый, поговори со мной, мне грустно и страшно! Я знаю, ты умеешь говорить!

Тишина. Он, наверное, вышел из туалета, но двигался совершенно бесшумно. Даже дверью не скрипнул.

— Молчишь? Ну и чёрт с тобой! Да, кстати, мне скоро надо уходить. Я не собираюсь целый день торчать дома.

Она нашла его на прежнем месте, в кресле у телевизора, и встала между ним и экраном.

— Ты понял меня, Вова? Я должна уйти.

Он посмотрел на неё своими пустыми ямами и произнёс одно слово:

— Нет.

— Тот есть как — нет? — Она взяла сумочку, звякнула ключами. — Пока, милый!

— Стой! — Он даже не шевельнулся, продолжал сидеть в кресле, развалившись, но в руке его каким-то странным образом появился пистолет, и дуло было направлено на Ику.

Она не испугалась, только удивилась. Такое уже было в её жизни, очень давно, двенадцать лет назад. Она чувствовала, что если этот тупой Вова её и убьёт, то не здесь и не сейчас. И вообще, надо беречь нервы. Глубокий вдох, воздух задержать на десять секунд, затем медленный выдох.

— Что, все так серьёзно?

— М-гм.

— Ну хорошо. Давай поговорим, если ты в принципе способен произнести больше одного слова. — Ика выключила телевизор и уселась перед Вовой на пол по-турецки. — Тебе ведь тоже в лом здесь торчать, верно? Я понимаю, вам нужен Марк. Но никто не знает, куда он делся и когда появится. А вдруг через неделю? Связи с ним никакой нет. Мобильник он оставил дома. Ты расскажи по-хорошему, чего тебе и твоей носатой дуре в принципе надо. Может, мы все решим спокойно?

Он слушал, очень внимательно. Когда она закончила, произнёс:

— Нет.

— Что — нет? У тебя проблемы с речью? Я в детстве заикалась, очень сильно. И знаешь, что мне сказал умный доктор, который меня лечил? Чтобы говорить, надо говорить. Ну, давай, попробуй. И убери ты пушку свою.

Он спрятал пистолет в карман широких штанов. Ика смотрела на него. Он молчал.

— Допустим, у меня жрать нечего. Сигареты кончились. Надо выйти в магазин.

— Нет.

— Ой, блин, ну ты упёртый мужик, Вова! Если я здесь сдохну от голода, тебе это по фигу. Но ты сам, вон какой здоровый, ты что-то должен есть.

Он молча взял пульт, включил телевизор.

— Ты меня достал, понял, Вова, ну достал, блин! — закричала Ика и вскочила на ноги. — Нет, я всё-таки позвоню в милицию!

— Звони. — Край тонкого рта дрогнул, Ика поняла, что человек-тень улыбается.

* * *

Вазелин, конечно, проспал, только в одиннадцать продрал глаза. Наташа хотела пойти с ним. Он рявкнул:

— Нет, ты начнёшь влезать, мешать.

Она всё-таки вышла в коридор, проводить его, рыхлая баба, в дешёвом цветастом халате. Отёчное лицо лоснилось, волосы свалялись, и пахло от неё утром нехорошо, кислятиной какой-то. Когда она хотела его поцеловать на прощание, он увернулся.

— Все, я опаздываю.

— Только не кури на голодный желудок! И попроси у него удостоверение, — крикнула она в хлопнувшую дверь.

— Вот дура, — сказал Вазелин своему отражению в зеркале в лифте, — удостоверение! А он потом напишет, что я параноик, который никому не доверяет. Достала она меня, сил нет. Наташка по утрам какашка, нимфетка по утрам конфетка, — пропел он басом, слегка прочистив горло.

Пока шёл от дома до кафе, повторял про себя эту строчку, вертел её так-сяк, прикидывая, может ли получиться песенка.