Вечная ночь

На следующий вечер эта, или очень похожая, машина опять появилась на том же месте, около половины девятого вечера. В казино было мероприятие, конкурс красоты на звание «Мисс Рулетка». Съезжалось много народу, тёмно-синий «Форд-Фокус» мешал парковаться, занимал место. Охранник (уже другой) подошёл и вежливо попросил отъехать. За рулём сидел мужчина лет пятидесяти или старше, с аккуратной седой бородкой, в чём-то светлом. То ли плащ, то ли куртка. Мужчина показался охраннику вполне нормальным, спокойным. Не ругался, не возражал, попросил отогнать машину, которая заперла его, и сразу отъехал.

Этот, второй охранник, тоже не запомнил номер «Форда». Но уверял, что мог бы опознать водителя.

«Форд-Фокус» очень распространённая модель. Например, у майора Завидова точно такая машина. Во дворе, возле дома, где живёт Дима, паркуется каждый вечер три «Фокуса», из них один тёмно-синий.

Появился щекастый, быстро прошёл мимо Соловьёва, склонился к парню, который сидел за компьютером, о чём-то пошептался с ним, потом повернулся к Диме.

— Пожалуйста, выйдите, подождите на лестнице. Мы попробуем найти этого вашего, в маскировочной окраске.

На площадке Дима закурил, достал мобильный, набрал номер Оли, услышал механический голос: «Абонент временно недоступен».

В её кабинете никто не брал трубку.

Дима отправил ей сообщение:

«Ты права. Это он, М.М. Изолируй его. Будь осторожна. Скоро приеду».

Потом отыскал в маленькой записной книжке телефон ординаторской, узнал, что Ольга Юрьевна сейчас в приёмном отделении, её просили посмотреть нового больного. Когда вернётся, неизвестно.

— Передайте ей, пожалуйста, что звонил Соловьёв. Попросите, чтобы она включила свой мобильный.

«Все бесполезно. Раз они здесь, там они уже побывали, — думал Дима, — сейчас как раз время посещений, вход в клинику свободный. Персонала не хватает. Нет, если бы что-то случилось, она бы сразу позвонила мне. Но она сейчас в приёмном отделении, кажется, это другой корпус. Клиника огромная. Случиться могло что угодно, причём очень тихо, так, что сразу никто не заметит».

Дверь открылась. Щекастый протянул Диме диск.

— Возьмите. Тут человек с разрисованным лицом и девочка. Женя Качалова, кажется? Отвратительное зрелище. Желаю удачи.

* * *

Оля неслась через больничный сквер к своему отделению, на неё оглядывались больные, врачи, посетители, кто-то окликнул, она не ответила, только махнула рукой, налетела на полного невысокого блондина в чёрной куртке, чуть не упала. Блондин поддержал её за локоть и вежливо извинился.

По лестнице медленно поднимались две пожилые женщины с тяжёлыми сумками. Оля промчалась мимо.

— Ольга Юрьевна! Подождите! Можно вас на минуту?

— Потом, позже. Я спешу!

На площадке перед отделением сидела Зинуля. По её спокойной улыбке Оля поняла, что ничего страшного пока не произошло.

— Ой, не могу, летит, как на пожар, — сказала Зинуля и покачала головой. — Да сядьте вы, отдышитесь. Все в порядке. Правда, что ли, в приёмное артиста привезли, с белой горячкой? Ну, как его? Потешный такой, курносенький. — Она защёлкала пальцами, пытаясь вспомнить фамилию.

— Точно все в порядке? — спросила Оля.

— Точно. Посетителей много, идут, идут, я тут замаялась впускать, выпускать. О! Вон, опять звонят! — Зинуля встала, открыла дверь.

Вошли те две женщины с сумками, которых Оля обогнала на лестнице.

— Ольга Юрьевна, а когда можно будет с вами поговорить?

— Позже. Извините.

В коридоре ничего необычного не происходило. Больные сидели на банкетках. Из-за открытой двери столовой слышался тихий ровный гул разговоров. Марка нигде не было. Первым делом Оля направилась в палату. Убедилась, что койка пуста. Увидела, как из процедурной вышел санитар Славик, и бросилась к нему.

— Да вы что, Ольга Юрьевна! Я ничего не выдумал. Позвонили в ординаторскую, мужской голос сказал, чтобы я вас нашёл и пригласил в приёмное отделение. Я передал.

— Где больной? — спросила Оля, пытаясь унять странную, совершенно немотивированную дрожь.

— Какой? Карусельщик, что ли? Виноват, Ольга Юрьевна. Забыл, — Славик хлопнул себя по лбу, — вот сюда посадил его, а потом меня отвлекли. Куда он делся, не знаю. Извините.

Оля помчалась дальше по коридору, Славик за ней. Они свернули в тупик, где больные по вечерам смотрели телевизор, и оба застыли.

На лавке сидел Карусельщик. Он завалился на бок, но не упал. Остекленевшие глаза, открытый рот. Слева, на коричневой фланели пижамной куртки, небольшое тёмное пятно.

Между двумя окнами, забранными решёткой, вжавшись в стену, стоял его тёзка, восемнадцатилетний Марк, маленький Марик, тот самый мальчик, который свихнулся от наркотиков и песен Вазелина. В руке он сжимал пистолет. Дуло с навинченным глушителем тряслось у его виска.