Вечная тайна лабиринта

Просто есть нечто такое — возможно, какое-то врожденное качество, — что заставляет немецкого фермера-эмигранта XIX века, и древнего римлянина, и женщину из Тамил-Наду в Южной Индии размещать отдаленно напоминающие друг друга геометрические символы у порогов своих домов, чтобы противостоять угрозе, которую они сами не в состоянии описать. Основные элементы примитивного узора у всех похожи: спирали, концентрические круги, точки, зигзаги — видимо, все человечество прибегает к помощи одних и тех же символов. Это позволяет Джозефу Кэмпбеллу отыскать универсальные символы на гробнице на Гебридских островах, к северо-востоку от Австралии, и увидеть там изображения без входа и тропинок, которые все равно парадоксальным образом похожи на лабиринты в Шартре, Реймсе (с его «башнями» по углам) и Саффрон-Уолдене. Кэмпбелл называет их символами «путешествия мертвых». Они напоминают еще и вырезанные на кельтских крестах узоры, геометрические рисунки на полях «Келлской книги», исламскую керамическую плитку и те самые тамильские «чакра-въюха», которые выкладывали на пороге. Тысячу лет назад на Карибах существовала культура индейцев-таино, и у них в ходу были глиняные кругляши размером примерно с серебряный доллар, с глубоким тиснением прерывающихся концентрических кругов, — возможно, эти кругляши использовались для того, чтобы делать временные татуировки. Впрочем, все эти узоры отражают скорее идею лабиринта, чем сам лабиринт. Возможно, и они тоже — «дорога смерти»?

Карл Юнг обнаружил такой же общий знаменатель в мандале — еще одном символическом изображении, которое часто путают с лабиринтом. «Мандала» на санскрите означает всего-навсего «круг», но со временем это слово приобрело религиозные и духовные коннотации. Круг, часто разделенный на четверти, с фигурой в центре — распространенная форма искусства в тибетском буддизме и привычное зрелище в Тибете, Непале, Бутане и Северной Индии. Очень похожие узоры — спирали, змейки и концентрические круги — встречаются и в священных песочных картинах племени навахо, и в творчестве мистиков XII (Хильдегарда Бингенская) и XIX–XX (Хильма аф Клинт)[56] веков, а кроме того в так называемых духовных рисунках шейкеров-утопистов. В круговом танце турецких дервишей тоже можно разглядеть проявление мандалы, а также есть оно (если взглянуть на вещи шире) и в некоторых цветных витражах в христианских церквах. Юнг велел некоторым своим пациентам — преимущественно шизофреникам — рисовать мандалу в терапевтических целях, и сам он тоже ее рисовал. Изучая получившиеся рисунки, он видел в них узоры, такие же древние, как человеческая мысль, а может, и еще древнее. Было в этих рисунках нечто такое, что, казалось, выпрыгивает прямо из той части человеческого «я», которую Юнг называл «коллективным бессознательным». И что же все это могло означать?

Обнаружить общие черты у лабиринтов (особенно средневековых христианских) и мандалы совсем не сложно. Эти общие черты так и бросаются в глаза: круг, спирали (а что же еще такое лабиринт, как не комбинация из круга и спиралей?), привлекательный предмет в центре (круглый или прямоугольный), разделение идеального круга на земные четверти — попытка наделить божественное человеческими чертами? Юнг пишет:

Мы приходим к заключению, что в распоряжении каждого индивидуума наверняка присутствует транссознательный элемент, способный производить такие же или очень похожие символы во все времена и во всех местах… Знание общих истоков этих бессознательно производимых нами символов полностью для нас потеряно. Чтобы вновь его обрести, мы должны читать старые тексты и исследовать старые культуры.

Вот такое домашнее задание от Юнга!

Но лабиринт так долго остается привлекательным, в частности, как раз из-за того, что не требует изучения старых текстов и традиций. Его сложность в действительности очень проста. Он так же элементарен, как и любая другая тропа, а тропа — это одна из первых пометок, оставленных человеком на земле. Его дизайн — одно из первых художественных творений человека, ведь форму лабиринта невозможно было подсмотреть в дикой природе. Не круг, и не квадрат, и не зигзаг — чистый порыв воображения. Идущий ступает по тропе, не украшенной ничем таким, о чем следовало бы прочитать в древних текстах.

Впрочем, можно сделать так, чтобы лабиринт казался сложным. Патрик Конти пытался доказать, что в основе лабиринта лежат практически те же принципы, что и в основе квантовой физики. Он видит параллели между нитью Ариадны и физической теорией струн, но глава, посвященная теории струн в «Краткой истории времени» Стивена Хокинга, стала тем самым местом, на котором читатели перестали понимать, о чем он вообще говорит. Впрочем, Конти предлагает и куда более простое объяснение. Он приводит слова тантрического мастера по имени Чогьям Трунгпа, который на вопрос «Что такое лабиринт?» ответил: «Божественные каракули».