Вечная Война. Книга VIII (СИ)

— Сраные уроды! — завопил я и схватился за микрофон. — «Чупа-Один!», приём! Это ПАПА!

— «Чупа-Один» на связи! Приём! — донёсся до меня голос принца.

— Быстро ко мне на борт!

— Принято!

Алекс хмыкнул.

— Это то, о чём я подумал?

— Я хз, о чём ты подумал! — покачал головой я. Мне было не до шуток.

— Ну мы же сейчас полетим курощать Мамку этих членистоногих?

— Я полечу. Я! — уточнил я верную догадку товарища.

— Хером по лбу! — возмутился друг.

— А в глаз? — устало поинтересовался я. — Кому-то нужно остаться за главного?

— Ну, вон Дохля останется! — ГлавИнквизитор кивнул на тощего Адмирала. — Ты ж понимаешь, что даже если вы вылетите без меня из ангара, через секунду я буду у вас на борту?

— А если это приказ? — вздохнул я обреченно.

— В жопу такие приказы! — заржал друг. — Зачем мне такая Империя в которой нет моего лучшего друга?

— Как-то ты не очень веришь в мой успех? — деланно обиделся я.

— Ну как бы я считать умею! — Алекс кивнул на облако красных точек между нами и материнским кораблем.

— Но, отговаривать не будешь? — уточнил я.

— Двадцать миллиардов безвинных душ будут приходить ко мне во сне каждую ночь, если я это сделаю! — покачал головой Главный Инквизитор. — Да и теория вероятности откровенно мухлюет, когда речь заходит о тебе, товарищ Император, так что, пожалуй, я в деле! Меня смущает только один момент…

— ПАПА! «Чупа-Один» на борту! Жду дальнейших указаний! — перебил Алекса голос Чупакабера.

— Вот именно этот «мелкий» момент! — засмеялся друг. — Маруся тебя прибьет, если принц, которого она доверила тебе, погибнет! Она прилетит, порвёт всех паучков, найдет твоего Сибиота. Оживит. И снова убьёт!

Я улыбнулся в ответ. Да, Мару может. Мой «премьер-министр» оказалась чересчур жёсткой девушкой. Первоначальная видимая слабость была полностью забыта. Все задачи выполнялись полностью и в срок. Мечта, а не женщина!

Кажется, был забыт и Император Илай, как мужчина, но это не точно. Почему-то, когда я, воодушевленный её очередным экономическим чудом, в отличном настроении пошутил: «Мужик тебе хороший нужен, Маруся!» я был послан нахер и премьер-министр отключилась. Никогда я не пойму этих женщин!

— Дохля! За старшего! — кивнул я шкету. — Инструкции ты получил! Затащи за нас всех! И да, мне нужен коридор!

— Аве, Император! — мелкий дрыщеватый подросток вскочил с кресла и ударил себя кулаком по груди.

— АВЕ! — разнеслось в рубке, когда подорвался весь остальной экипаж.

— Хе-хе! Не безобразничайте тут без меня, детский сад! — потрепал я по голове своего Адмирала и быстрым шагом вышел из рубки.

Материнский корабль Арахезов сам себя не захватит!

Интересный фактик: Очередь воздыхателей к Принцессе Маруси начиналась с одного края Галактики и заканчивалась в другом! Честно говоря, строились догадки, что Фантом вроде как может претендовать на руку и сердце безнаследной Принцессы. Однако, это оказалось не так — их отношения были, скорее, как у отца с дочерью, а сам бывший телохранитель добровольно взял на себя функции контрразведчика и гонял по всей Галактике, вылавливая шпионов Торгреса и Вселенных.

После прилёта пауков и сдачи Торговой Республики он остался без работы, ведь Арахезы не вели разведдеятельность, они просто уничтожали Человечество и сейчас летел на Дыню, дабы получить новое назначение.

А Маруся… такая Маруся… Все «женихи» посылались далеко и надолго.

Глава 10

Капитана «Хамона» Дохлю в «прошлой жизни» звали Потапыч, но он этого особо не помнил. При эвакуации имперского приюта документы не сохранились, не сохранилась история о том, как он попал в приют и что с ним случилось такого, что вызвало нарушение психики. Никто не знал даже сколько ему лет, запомнили только его имя — «Потапыч».

Можно было сказать, что мальчик был болезненным, но это было не так. Потапыч никогда ничем не болел, он был просто очень худым. Всегда был очень худым, хоть и очень любил кушать, и очень любил бегать. Калории в нём просто не задерживались, тем более у них не было ни единого шанса превратиться в жир и отложиться на боках. В сиротском приюте для душевнобольных детей Империи Человечества кормили сытно, но однообразно, а мальчик очень любил сладкое, но сладкое было только по праздникам.