Вечная Война. Пехотинец

– У меня очень молодая бабушка! – не сдавался Кадет.

– Все мы молодые! – возразил Клоун. – Каждый день заново рождаемся!

– Да, нет же! – из глаз Кадета реально потекли слезы. – Она на поступление мне ее подарила! И сказала, чтобы берег ее, как эту… «Зеницу ока»! … Вот! Правда я не знаю, что это.

– Сочувствую, – Клоун был непреклонен.

– Она ж меня к себе не возьмет! Она… Она… – Кадет уселся на пол и начал яростно тереть глаза.

– А кто у нас бабушка? – тут уже заинтересовался я.

– Бабушка полковник… – шмыгнул носом Кадет. – 136-й полк 3-й Армии…

– Гадюка? – у Клоуна брови поползли вверх.

– Д-да! – всхлипывал Кадет.

– Десантура?! – не унимался Клоун.

– Да-а-а-а! – всхлипы становились все громче.

– Офигеть! – резюмировал Клоун.

– Что офигеть? – я непонимающе посмотрел на него. Клоун находился в глубокой задумчивости. Что для него было очень несвойственно. Выглядело пугающе.

– Отойдем на минутку! – он взял меня под локоть. Обернулся к Кадету. – Овцу не трожь! Понял?

Кадет покорно кивнул, а мы отошли к шкафчикам. Я вопросительно уставился на него.

– И что это сейчас было?

Мой вопрос его смутил.

– Тут такое дело, – Клоун почесал лысую башку. – В общем, я служил в десанте. У Гадюки. Я вспомнил.

Я невольно улыбнулся.

– Серьезно? Десантура? Голубые береты, купание в фонтанах и вот это вот все?

– Почему голубые? – удивился Клоун. – Черные!

– Так черные у морпехов же, не?

– У кого?

– Ну, у морской пехоты!

– А что это за пехота такая?

– А, проехали! – я махнул рукой, но все же не удержался. – А вы бутылки об головы разбивали?

Клоун уже смотрел на меня, как на сумасшедшего.

– Как же ее разбить – она же пластиковая!

– Кто ж его посадит – он же памятник… – пробормотал я себе под нос. И удивился.

– Чего?

– Да ничего, забей! – странные обрывки мыслей из прошлой жизни посещали меня с раздражающей регулярностью. Я тряхнул головой. – И что мы с этого будем иметь?

– Тут такое дело, – опять заладил Клоун. – После учебки «покупатели» приедут.

– И? – такой жаргон мне был откуда-то знаком.

– Ну… Такое дело, – Клоун, невиданное дело, похоже, засмущался. – Я хочу обратно в десант! Вот!

– У меня к тебя два вопроса. Что ты конкретно вспомнил? За что тебя «переформатировали»? – я загибал пальцы рук. – О! Еще третий! Почему ты думаешь, что тебя возьмут обратно? Я дико извиняюсь, но скорее всего, ты где-то знатно накосячил!

Клоун яростно чесал лысину. У меня появилось опасение, что он ее протрет до мозга.

– Да, немногое. В основном, бои. И подразделение, где служил. И, знаешь, что? – он испуганно посмотрел на меня. – По-моему, я был Сержантом!

– Да ты что! – я вытянулся по стойке смирно.

– Не смешно. За что стерли – не помню. Что возьмут – не думаю. Но очень хочу. Ты не понимаешь! – Клоун задумчиво посмотрел вдаль, подбирая слова. – Это как Семья. Я их не помню. Но люблю!

У меня внутри что-то нарастало.

Поле боя. В воздухе воняет гарью и кровью. Здоровяки в черных доспехах устало смеются, сидя на земле в ожидании эвакуации. У всех на груди и левом плече одинаковая эмблема… Я пытаюсь ее рассмотреть… Но, видение отступает. Остается только ощущение. Семья! Ты не прав, Клоун, я тебя прекрасно понимаю!

– Але! – Клоун тряс меня за плечо и уже замахивался дать мне дружескую пощечину.

– Я в порядке! Порядке!

– А ты посреди боя так не вырубишься? – подозрительно прищурился Клоун.

– Не вырублюсь, не волнуйся!

– Ну-ну…

– Скажи мне еще одну вещь. У десанта разве не свои учебные курсы?

– Так-то да, но пехота – кузница кадров десанта. Они всех перспективных к себе перетягивают – пехотные командиры десантных за это ненавидят!

– А ты перспективный? – я улыбнулся.

– Конечно! – Клоун осекся. – А ты… Не хочешь со мной? Из тебя выйдет толк.

– Неужели? – я развеселился. – Вообще-то я с детства хочу быть качмонавтом!!!

– Кем? – во взгляд Клоуна вернулась подозрительность.

– Леееха! Качмонавтом! – по-ходу, у меня истерика.

Клоун уже даже не моргал. А меня согнуло в приступе смеха. Эка, меня накрыло! Я просмеялся и вытер слезы – благо Клоун больше не пытался привести меня в чувство физическим воздействием.

– Щучу я… Щучу! – я вытер выступившие слезы. – Десант, так десант! Нам, татарам – все равно!

Лицо Клоуна просветлело.

– Правда? Здорово! … А кто такие татары?

Я просто махнул рукой. Пора заканчивать с этой петросянщиной… чтобы не значило это слово.

– Овцу берем с собой. И это не обсуждается!

Клоун закивал головой.

– Конечно! Она толковая! То есть … В смысле послушная! В смысле…

– Да понял я, не напрягайся. В смысле, берем. Кстати, пошли обратно, а то вон Кадет ожил вроде – как бы опять на Овцу не набросился!

– Итак, Кадет, винтовку мы вам отдадим!

Овца посмотрела на меня, сначала недоуменно, потом растерянно. Часто заморгала ресницами. Блин, это как конфету у ребёнка забирать! Моя решимость стала падать. Я отвел от нее взгляд, прочистил горло и продолжил.

– Кхм… В общем, у нас есть одно простое условие. Ты связываешься с бабушкой и рассказываешь про нас. И после обучения мы идем в десант.

Оживший Кадет снова взгрустнул.

– Это невозможно. Из пехотной учебки в десант не берут.

– Ну тебя же возьмут!

– Ну я же это… как его…