Вечная зависть

Вернувшись в Москву, получили сообщение от риелтора, что есть покупатель. Венечка договорился о встрече и стал возить Агнию по Подмосковью. Агния глядела безрадостно: да не всё ли равно? Венечка и злился, и ругался, и уговаривал. А потом сказал:

– Давай к тетке съездим, а?

Тетка у них была двоюродная. Так получилось, что Лев Сергеевич, их отец, был у родителей единственным сыном. Не то, что дедушка, у того было четверо братьев. У тех, правда, только дочери были. Теперь из детей этих дедовых братьев одна Раечка осталась. А с третьим поколением, троюродными братьями и сестрами, никто из которых не носил фамилию Ивановских, давно связь прервалась, не всех даже знали. Покойные родители кузину Раю не жаловали, а племянники тетку любили, хоть Венечка и звал ее гиеной в сиропе. Людям она в глаза сюсюкала, а за глаза язвила. Хотя порой и в глаза… Но делала это остроумно.

Сказано – сделано. В зеленый областной центр Уремовск они приехали вечером. Тетка Венечке попеняла, что не женат: «все кудри растерял на чужих подушках»; Агничкин развод не одобрила: «муж – что плетень, хоть и гнилой, да за ним тише». В общем, в своем репертуаре. А назавтра скомандовала:

– Раз вы тут, да на машине, поехали на родину. Надо могилки навестить. Как умру, кто за ними ходить будет? Смотрите, если бабушек-дедушек бросите, я в страшных снах к вам являться буду!

Райцентр Утятин от областного центра всего-то километрах в восьмидесяти. А какое кладбище здесь интересное! Когда дорога от Уремовского шоссе пошла под уклон, открылся вид на него: от ограды сначала пологий подъем, потом крутой, а вершина плоская. Как шляпа! На пологом склоне оградки цепляются друг к другу: тесно! На уступах крутого склона редкие могилки. Сквозь редкие же зеленые насаждения проблескивают венки.

– Как шляпа циркача! – сказал Венечка.

– Ой, я тоже так подумала! – засмеялась Агничка.

У кладбищенских ворот стоял двухэтажный автобус, из которого выгружались экскурсанты.

– Что это, на кладбище экскурсия?

– А походите с ними, послушайте, – предложила тетка. – Кладбище у нас интересное, много про него врут. Потом налево вот здесь пройдете, захоронение наше у главной аллеи, не заблудитесь.

Интересно рассказывал экскурсовод! Оказывается, под кладбищенским холмом были пещеры и подземные ходы, их соединяющие. Когда-то здесь были разбойничьи схроны, потом монашеские кельи, потом храм построили и был, наверное, выход из пещер в храм; потом все это было забыто, а потом здешний помещик поэт Коневич разбойничий клад нашел и сам был за то разбойниками убит. До этого года никто больше входа в пещеры не находил, только проваливались люди иногда и даже погибали. А при последнем провале ребенок пострадал, и только тогда обнаружился наконец-то подземный ход. Вход в него экскурсантам предоставляется возможность увидеть, потому что там ведутся сейчас изыскательские работы. Действительно, на участке кладбища, называемом мемориальным, толпилась масса народа, преимущественно, конечно, мальчишек, а склеп князей Ишеевых был открыт, и в нем сновали какие-то мужики в касках. Экскурсантам милостиво разрешили заглянуть в двери и увидеть пролом в полу. Вот и всё о пещерах! Зато здесь еще демон квартирует. Если босиком пройти по кладбищу, то можно его вызвать, и он исполнит вашу просьбу.

Брат и сестра двинулись по дорожке в поисках тетки и увидели ее, беседующую с какой-то высокой сутулой старухой. Старуха, которую тетя Рая представила как свою коллегу Елену Игнатьевну, на них внимательно посмотрела, внезапно улыбнулась и спросила:

– Раечка, а ведь это Льва Сергеевича детки?

– Как ты догадалась?

– Я их в колясочном возрасте видела. Они и тогда были беленькие, кудрявенькие, курносенькие – вылитая бабка Пелагея Ивановна!

– Ну, мои-то кудри кроме вас уже никто не помнит, – погладил себя по бритой голове Венечка. – А давайте-ка я за воспоминание о них воды принесу!

Венечка взял у старух пакеты с пластиковыми бутылками и унесся к колонке.

Когда они закончили прибираться и двинулись к воротам, Агния сказала:

– А я ведь что-то помню! Дом такой… с башенкой. И часовня! Там всегда свечки горели! И еще могила в парке! И такая стела с дырой!

– Надо же! Тебе сколько было, кода вы отсюда уехали, года четыре? Дом с башенкой – это так называемый «нерусский дом», я рядом живу. В часовне теперь лампада горит. Могила не в парке, а в сквере, там партизанка Маша похоронена. А стела с дырой – это, наверное, обелиск в честь строительства Московско-Варшавской дороги. Там, точно, раньше дыра была – герб российской империи сто лет назад оторвали. Но теперь снова герб укрепили.

– У вас не найдется времени, чтобы нам город показать? – спросил Венечка.

– С удовольствием! Внук у знакомых, забирать его рано, он в это время спит еще.

Они минут за тридцать объехали достопримечательности этого уютного городка, и Агния сказала:

– Я никогда не видела такой красоты!

– Я тоже, – сказал Венечка. – С удовольствием бы прикупил тут домик. Слышал от знакомых, что здесь на озерах отличная рыбалка в любое время года. И поохотиться есть где.