Вечная жизнь Смерти

— Сколько стражей ни посылай, толку не будет. Принц Ледяной Песок с Остроглазом наверняка убрались далеко от дворца. Остроглаз может рисовать где угодно и всё равно убьет всех, кого захочет.

— Ты сказал — принц Ледяной Песок? — переспросила тетушка Дорода.

— Да. Остроглаз — его оружие. Принц хочет уничтожить короля и всех, кто верен ему, чтобы самому стать королем.

Принцесса, кормилица и капитан, похоже, не удивились услышанному.

— Надо срочно что-то делать! Паршивец наверняка рисует принцессу прямо в это самое мгновение! — Тетушка Дорода обняла Росинку, словно пытаясь ее защитить.

Эфир продолжал:

— Только я могу остановить Остроглаза. Он уже нарисовал меня, но зонтик не дает мне исчезнуть. А если теперь я нарисую Остроглаза, его не станет.

— Ну так давай рисуй! — воскликнула кормилица. — А я покручу за тебя твой зонтик.

Эфир опять покачал головой.

— Нет. Волшебство действует, только если рисовать на волноснежной бумаге. У меня есть с собой немного, но ее надо разгладить, иначе она не годится для рисования.

Тетушка Дорода раскрыла котомку мастера и вытащила оттуда часть ствола волноснежного дерева. Кору с него уже удалили, обнажив скрывающийся под ней свиток бумаги. Принцесса с кормилицей развернули его, и всем показалось, что в комнате стало светлей. Они попытались разгладить бумагу на полу, но как только они отпускали ее, свиток сворачивался обратно.

— Ничего не получится, — проговорил живописец. — Волноснежную бумагу можно разровнять только при помощи обсидиана из Хе’ершингенмосикена. Он очень редок. У меня была одна-единственная плита, но ее украл Остроглаз.

— Ты уверен, что больше ничем ее не выпрямить?

— Уверен. Только обсидианом из Хе’ершингенмосикена. Я надеялся отобрать у Остроглаза свою плиту…

— Хе’ершингенмосикен? Обсидиан? — Тетушка Дорода хлопнула себя по лбу. — У меня есть утюг — я им глажу самые красивые платья принцессы. Его сделали в Хе’ершингенмосикене, и он из обсидиана!

— Это может сработать!

Кормилица выскочила из комнаты и вскоре вернулась с начищенным до блеска черным утюгом. Они с принцессой опять раскатали часть свитка, и тетушка Дорода прижала уголок утюгом на несколько секунд. Когда она убрала утюг, уголок остался плоским.

— Будьте добры, подержите мой зонтик, пока я разглажу бумагу, — попросил Эфир тетушку Дороду. Вручая ей зонтик, он прибавил: — Всё время крутите его! Если он закроется хотя бы на миг, я исчезну.

Убедившись, что кормилица всё делает как надо — вертит зонтик над его головой, — мастер склонился над бумагой и принялся разглаживать ее утюгом, один маленький участок за другим.

— А почему вы не приделаете к спицам распорки? — спросила принцесса, глядя на бесконечно крутящийся зонтик.

Художник отвечал, не прекращая своего занятия:

— У него были распорки. У этого зонтика необычная история. В прошлом и другие художники Хе’ершингенмосикена владели такой же магией, как у меня и Остроглаза. Помимо людей им удавалось запечатлевать животных и растения.

Однажды в нашу страну явился дракон из бездны. Черный как ночь, он одинаково хорошо умел и летать, и плавать в глубоком море. Трое художников нарисовали его, но он как ни в чем не бывало продолжал летать и плавать. Художники скинулись и на все деньги наняли воина-волшебника. Тот наконец одолел дракона огненным мечом. Битва была такой яростной, что океан у берегов Хе’ершингенмосикена закипел. Почти всё тело дракона из бездны сгорело дотла, но мне удалось найти среди пепла кое-какие уцелевшие части и смастерить этот зонтик. Купол изготовлен из перепонки драконьих крыльев, а ручка, стержень и спицы — из костей. Камни на концах спиц я извлек из сгоревших почек чудища. Зонтик защищает своего владельца, не дает сделать из него рисунок.

Позже распорки сломались. Я заменил их бамбуковыми, но магическая сила зонтика пропала. Стоило только убрать бамбук, как сила вернулась. Тогда я попробовал поддерживать раскрытый купол просто рукой. Из этого тоже ничего не вышло. По-видимому, зонтик не признаёт никаких посторонних материалов. Но больше у меня драконьих костей не было. Так что остался единственный способ…

И тут начали бить часы в углу. Мастер Эфир поднял голову и увидел, что вот-вот взойдет солнце. Посмотрел на бумагу — только полоска не шире ладони ровно лежала на полу. Слишком мало для портрета. Художник отставил утюг и вздохнул.

— Времени совсем не осталось. Да и сам портрет быстро не напишешь, а Остроглаз того и гляди закончит рисовать принцессу. Послушайте, — Эфир указал на тетушку Дороду и капитана, — а вас он тоже видел?

— Меня-то точно нет! — сказала кормилица.

— Я видел его издалека, когда он вошел во дворец, — проговорил капитан. — Но уверен — меня он не видел.

— Хорошо. — Эфир выпрямился. — Проводите принцессу к Морю Обжор и заберите с Могильного острова принца Глубокую Воду.

— Но… даже если мы достигнем Моря Обжор, то никак не сможем попасть на Могильный остров! Вы же знаете, что это море…