Вечная Золушка, или Красивым жить не запретишь

– Послушайте! – Тата обернулась и увидела еще одну фигуру в колпаке, только поменьше. – Вован сам не знает, чего хочет. Мы встречаемся с ним раз в месяц, разве это свидания?!

– Он не может простить, что одновременно с ним ты встречалась и с другими. – Надев колпак, мужчина перешел на «ты» и стал разговаривать более грубо и жестко.

– Только с представителями стран «третьего мира»! – живо возразила Тата. – Для него это не обидно. Он всегда был для меня самым-самым! Он всегда такой бледный, такой милый!

– Да? А Кокин? – проявил ужасную осведомленность человек в колпаке.

«Боже мой, он знает про Кокина! Что же делать?» – подумала Тата, кусая губы. Дом был совсем рядом, но, если она закричит, ей сразу заткнут рот, так что никто из соседей и понять ничего не успеет.

– Скажите, чего вы от меня хотите? – простонала Тата, дав себе страшную клятву, что если выкарабкается из этого кошмара, то навсегда переключится на финнов, шведов и датчан.

– Нашей организации нужна самая различная информация. Если ты нам предоставишь кое-какие сведения, мы тебя отпустим.

– Предоставлю, – охотно согласилась Тата. – Все, что есть у меня в голове, – ваше.

– Знакома с Яном Ярославским? – спросил «ку-клуксклановец».

– Впервые слышу, – ответила Тата и испуганно зачастила: – Ну честное слово, я бы запомнила эти имя и фамилию, если бы слышала их хоть разочек!

– Ты часто бываешь в том самом видеопрокате, где работает твой любовник?

– Сейчас я там вообще не бываю. Когда мы с Дрюней только познакомились, я оттуда не вылезала. Но потом мне надоело.

– Знаешь кого-нибудь из тех, кто ходит на вечерние просмотры фильмов?

– Только двух теток, которыми Дрюня почему-то страшно интересовался.

«Куклуксклановцы» отлично знали, почему. Интерес Кокина был спровоцирован кроссвордистом, который искал новые «пастбища» и заставлял владельца видеопроката подыскивать для него подходящих дойных коровок.

– Расскажи про них все, что слышала.

– Ну, Дрюне обе они не слишком нравились. Одна – наивняк в чистом виде. А вторая, наоборот, себе на уме. Я не помню, как их зовут.

– Анна и Эльза. Анна – наивняк, а Эльза – себе на уме. Ну а какие-нибудь подробности?

Тата повозила по губам сухим языком и глубоко вздохнула:

– Я не помню никаких подробностей. Знаю только, что обе эти тетки отчаянно флиртуют с мужчинами, несмотря на возраст. Не хотят признать, что молодость тю-тю. Да, кстати! Вот что я вспомнила! Та мадам, которую Дрюня считал простушкой, – Анна, вы говорите? – иногда брала себе жильцов, чтобы поправить материальное положение. Несколько раз находила приезжих прямо на вечерних просмотрах. Одно время он думал, что это и есть истинная цель ее любви к кинематографу. А как-то, – разошлась Тата, – Дрюня мне рассказал вот какую историю. Будто бы эта Анна раньше жила поблизости, а потом развелась с мужем и уехала в пригород. А муж ее женился во второй раз на молоденькой. Так вот. Эта молоденькая однажды попала под машину и здорово покалечилась. Дрюня сказал, ее кто-то столкнул с тротуара возле светофора прямо под колеса. Сразу после происшествия Анна прибежала в прокат белая, как молоко, и примерно час торчала возле полок, выбирая фильмы. Дышала при этом как астматик.

– Это все?

– Все.

– А как насчет предположений о смерти Кокина?

– В каком смысле? – Тата уже не знала, куда деваться. Она говорила и говорила, а ее все не отпускали и не отпускали. Что, если после всех разговоров ее все-таки убьют?

– Вы верите в то, что это было самоубийство?

– А разве нет? – Голос Таты становился все тоньше и жалобнее.

– Что за «долги чести», о которых он упоминает в своей записке?

– Даже вообразить себе не могу!

– Закройте глаза! – велел женский голос.

– Зачем это? Здесь и так ни черта не видно! – возразила Тата, но глаза все-таки закрыла. – И сколько мне так стоять? Не знаю, что вы задумали, но имейте в виду: меня ждут дома. Уже, наверное, беспокоятся и выглядывают в окна. Если я прямо сейчас не появлюсь…

– Таточка, почему ты разговариваешь сама с собой? – внезапно раздался поблизости голос соседа Гоги, который вот уже год как снимал квартиру на той же лестничной площадке, где проживала Тата.

– Это ты, Гоги? Гоги, держись от меня подальше! – Тата открыла глаза и стала озираться по сторонам.

– Э? – спросил Гоги, которому отзывчивая соседка в начале знакомства позволяла скрашивать свои одинокие ночи.

– Хоть ты не негр и даже не араб, внешне все равно отличаешься от коренных жителей Москвы.

– У меня только нос большой! – хохотнул Гоги.

– Твой нос может привести меня к огромным неприятностям. У нас тут появился Ку-клукс-клан!

– Он же против негров! – проявил осведомленность Гоги.

– Это он в Америке против негров. А у нас приобрел свой национальный колорит. В боярышнике прячутся люди в капюшонах, они ловят нерусских любовников белых женщин и глумятся над ними.