Вечник

Свадьба гениального фанорежиссера и знаменитой фаны. Слухи не соврали: Хьюго Тарнат и Фестади устраивают пышную свадьбу в его кремовом дворце. Сам лорд Юббо почтил своим…

Мелькали картинки, фаностроки, а самое искреннее недоумение с самым беспредельным разочарованием пытались тем временем разорвать лицо Боно на две части. Обескураженный логик проронил:

— Выходит, он лежит с черным лицом из-за какой-то девчонки? Господи, как это пошло.

— Увы, — ответил Осис.

— Бедненький, — подвела итог Линка, — и что-то с ним надо делать.

Друзья Бруно задумались. Первым заговорил мудрый Осис:

— Его надо спасать. Чем-то развеселить, отвлечь. Какие есть идеи? Давай, друг Боно, ты ведь самый умный из нас.

Оранжевый логик натянуто улыбнулся в ответ, но Осис не унимался:

— Ты хоть одну какую-нибудь игру знаешь?

— Представь себе — знаю.

— Какую?

— Игру в формулы.

— О господи!

— Да. Она заставляет думать и лично меня может отвлечь от чего угодно.

— Ладно. Пусть будет «в формулы». Как играть, расскажешь при нем. Пошли.

Троица спасателей вернулась к Бруно, уселась за стол, и Кассизи принялся излагать правила. Говорил он, не глядя на кровать, но громче, чем обычно:

— Играют двое. Первый игрок называет достаточно общее понятие, второй — старается дать этому понятию четкую словесную формулу. Если формула удачная, очко зарабатывает ее автор, если неудачная, то его противник, то есть первый игрок. Игра состоит из семи раундов, семи формул. Кто набрал больше очков, тот и победил. Но в игре этой есть одна проблема, Осис.

— Какая?

— Проблема судьи. Нужен человек, оценивающий ответы и присуждающий очки. А проблема в том, друг Осис, что судья должен быть человеком неглупым, да еще с отменным вкусом.

— Никаких проблем, — не растерялся бывший полицейский, — значит, судьей буду я. Вопросы должна задавать женщина, а отвечать будет самый умный. Давай, Линка!

Рука Боно предупреждающе взлетела вверх, а затем указала на кровать.

— Надо выбрать тему. Я ведь буду импровизировать, и мне необходимо направление. Кстати, тема должна быть интересна не только нам троим.

— Сейчас подберу, — Линка на миг задумалась, после чего уверенно ткнула пальцем в потолок: — Тема бога тебя не пугает?

— Тему выбирает дама.

Свои слова оранжевый логик сопроводил усмешкой записного дуэлянта, которому бросил вызов дерзкий новичок и в котором ветеран узнает двадцатилетнего себя. А Осис тихо пробурчал:

— Ну и темка, он заснет от такой. Ладно, поехали, объявляю первый раунд.

— Бог, — сказала девушка.

Если Боно и задумался над формулой бога, то на мгновение.

— Бог — это рукопожатие души и разума. Может быть, впервые за время их знакомства

Осис с уважением посмотрел на логика и жестом присудил ему первое очко:

— Один — ноль. Объявляю второй раунд.

— Природа, — спросила Линка.

— Природа есть божественное доказательство того, что бога нет.

Осис повторил жест:

— Два — ноль. Объявляю третий раунд.

— Люди.

— Люди? Когда в комнату смеха заходят боги, они появляются в зеркалах.

— Три — ноль. Объявляю четвертый раунд. Давай, Линка, соберись.

Девушка тряхнула медными кудряшками, посмотрела Боно в глаза и сказала:

— Любовь?

— Любовь — это…

Запнувшийся логик пунцовел прямо на глазах. Цвет его лица сравнялся с цветом волос. Выручила Линка:

— Смотрите, что за окном творится. Прозевали затмение, я так и знала! Пойдемте, может, еще успеем.

И она потащила Осиса к балконной двери.

В темнеющей комнате Кассизи заговорил так, будто друзья никуда не уходили, и он рассказывает именно им:

— Начинается двойное полное солнечное затмение. Явление редчайшее. Следующее состоится через полтора миллиона лет. Можно и не дождаться.

Он повернулся в сторону кровати, но визкап лежал мертво. Тогда Боно ушел на балкон.

Луны наваливались на солнце. Темнело очень быстро. Башенные балконы были забиты наблюдателями космического аттракциона. Далеко внизу толпившийся на бульварах народ задирал головы. Все лица закрывали спектры, позволявшие смотреть прямо на затмение.

Наконец в небесах зажглась солнечная корона, и мгновенная ночь опустилась на Йозер Великий. Миг двойного затмения настал. Башни пропали во мгле. Налетел ветер. На балконах, на бульварах народ засвистел, зааплодировал.

И почти мгновенно день просветлел. Небесные тела развалились в стороны. Побывавший на космическом действе народ не расходился, все чего-то ждал, никак не соглашаясь с тем, что и действо чужое и смысл его неясен, а по улицам и бульварам ветер гнал пыль, невесть откуда взявшуюся в ухоженном секторе стеллополиса.

Серебристый, бешено вращающийся пропеллер встретил в комнате вернувшуюся с балкона троицу. Пропеллер замер — стал секирой. С коромыслом секиры на плечах Бруно перешел к приседаниям.

Увидев «воскресшего», вовсю занятого физическими упражнениями, его начальство в кудряшках всплеснуло руками, логик снял оранжевый спектр, а Осис захохотал:

— «Почернел лицом, почернел лицом»… ой, не могу!