Вечно дикая

Дети редко видят отца, который снова успел жениться и у которого на подходе уже еще один ребенок. И это всего за три года? Наводит на мысли, что его отношения начались задолго до того, как чернила на бумагах о разводе высохли, но в словах Делайлы нет и намека на неприязнь к предполагаемой интрижке.

Дочь не задала Рою никаких вопросов. Ни «почему?», ни «вспоминал ли ты когда-нибудь обо мне?», ни «что ты делал последние тридцать лет?»

Она не требовала никаких ответов и не выдвигала никаких обвинений.

В конце записки девушка просто оставила свой домашний адрес, номер телефона и электронную почту. Насколько я понимаю, это негласное приглашение Рою связаться с ней, если он того пожелает. Но Делайла не стала просить его об этом прямо.

Значит, сегодня днем Рой был взволнован. Не могу сказать, что именно послужило тому причиной – смерть Николь или полученное от давно потерянной дочери письмо. Скорее всего, и то и другое.

– На твоем месте я не стал бы слишком на это надеяться, Калла, особенно если учесть, какой Рой человек. Здесь много неприятных моментов, что придется распутывать. Кто знает, что Делайла слышала об отце на протяжении своей жизни?

– Я не надеюсь, нет. Даже не знаю, что Рой собирается делать со всей этой информацией. По всей видимости, ничего.

Хотя он и стал гораздо менее вспыльчивым, чем раньше, все еще сторонится общения с людьми.

В окне мелькают лучи фар, возвещающие о возвращении Джоны из Анкориджа, и меня пробивает нервная дрожь.

– Они здесь! – слова вырываются громким визгом.

Но тихий смешок Саймона успокаивает меня.

– Не волнуйся, ты обязательно им понравишься. Ну а если нет, мы послезавтра приедем и образумим их.

Улыбаюсь.

– Возьми с собой побольше теплых вещей! Надвигающаяся буря обещает быть действительно неприятной.

Я никогда не брала в расчет погоду. Но, живя на Аляске, проверяю прогноз в Интернете раньше, чем встаю с постели.

– Неприятнее, чем в прошлом году?

Вспоминаю кошмарную ситуацию, когда застряла в Анкоридже, собираясь провести рождественские праздники в компании незнакомцев и огромной коллекции чучел диких животных.

– Если это произойдет после вашего приезда, то пусть хоть трехметровым слоем снега нас накроет.

– Ты знаешь свою мать… Одежда никогда не была для нас проблемой – она заставила меня достать третий чемодан. Разумеется, часть места отведена под ее коллекцию свадебных журналов.

Я издаю протяжный стон. Мне безумно хочется снова увидеть маму, но я ужасно боюсь того давления, которое она оказывает на меня, заставляя назначить дату свадьбы. Для женщины, которая потратила столько сил, чтобы предостеречь меня от рисков любви к летчику, проживающему на противоположном конце континента, она, безусловно, пересмотрела свою точку зрения.

– Знаю. Просто постарайся не забывать, что ты – единственная ее дочь. Все, чего она хочет, – чтобы день твоей мечты сбылся и чтобы она сумела помочь тебе его организовать.

– Да-да. В Торонто.

Мама просто неутомима и практически ежедневно присылает мне ссылки на фотографов и всевозможные места проведения приема там.

– У нее здесь много связей, ведь она занимается флористикой. Связей, которых на Аляске у нее нет.

– Но для нас было бы разумнее провести свадьбу именно здесь, на Аляске.

– Тогда так ей и скажи, и она согласится. – Спустя несколько секунд Саймон добавляет: – В конечном итоге.

До меня доносится громкий голос Джоны.

– Ладно, мне пора. Люблю тебя.

Заканчиваю разговор с Саймоном и спешу подбросить еще одно полено в затухающий камин.

– …На отопление уходит небольшое состояние, но зимой мы пользуемся им гораздо чаще, чем я предполагал.

Должно быть, речь идет о джакузи – центральном элементе нашей уютной веранды с навесом и месте, в котором мы с Джоной привыкли отдыхать без купальников. В ближайшие две недели нам это точно не светит.

Вытерев руки о джинсы, я направляюсь к двери, борясь с нервозностью от первой встречи с будущей свекровью.

Нависшая над нами фигура Джоны заполняет прихожую, а вокруг него клубится морозный воздух.

– Привет, детка.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я замечаю в его льдисто-голубых глазах что-то неразборчивое. Волнение? Тревогу? Затем Джона отходит в сторону, и я вижу двух человек, которые выглядят так, словно только что преодолели тысячи километров и одиннадцать часовых поясов, чтобы добраться сюда. Он с трудом сглатывает.

– Мам, это…

– Калла. – Мое имя, произнесенное устами Астрид, звучит как тяжелый выдох. Ее плечи опускаются, словно она ждала этого момента целую вечность и рада, что он наконец-то настал. Астрид протягивает свои прохладные руки, чтобы взять мои, и крепко сжимает их на краткое мгновение. – Так рада с тобой познакомиться.

– А я – с вами, – соглашаюсь с растущей улыбкой. После десятков телефонных звонков, сделанных в ходе подготовки к этому визиту, ее акцент стал мне уже привычным.