Вечно с тобой (СИ)

Форт нахмурился, переводя взгляд на рисунок. Разум подсказывал порвать его и выбросить в мусорку. Но он аккуратно сложил его вчетверо, подошёл к столу и убрал его внутрь.

Затем вернулся в кресло и стал задумчиво покачивать ногой, закинутой на подлокотник, следя за мерными движениями.

Эти сравнительные характеристики его и Лекси вновь подтолкнули его к мыслям, которые не отпускали его с начала года. Он и не пытался их игнорировать. Уже давно принял как должное то, что когда-нибудь перейдёт от мыслей к действиям. И всё-таки периодически думал об этом. Почему не сейчас? Чего он ждёт? На вопросы ответов не было, и он так и продолжал жить, как жил раньше, с каждым днём уставая всё больше.

Он устал и не видел ничего светлого в своём будущем. Ничего, но с оговоркой — был Дэйв. Однако он боялся — и страх перешёл позже в полную уверенность, что так оно и будет, — того момента, когда сын вырастет и поймёт, кто его отец и на какую жизнь он его обрёк. Пока у Дэйва не обнаруживалось никаких отклонений, однако доктора не исключали возможности, что в будущем у Дэйва могут проявиться последствия разгульного образа жизни родителей. Этого Форт боялся больше всего на свете. И тысячу раз уже пожалел, что позволил Кайли не делать аборт. Он был счастлив, до безумия счастлив, что имеет сына, но он был бы куда более счастлив, не зная всех тех тревог, что одолевали его с того момента, как он узнал о беременности Кайли.

Но теперь уже ничего не вернёшь. Судьба Дэйва уже решена. Им… Как и своя собственная: ещё в тот момент, когда друзья впервые предложили ему марихуану, а он не отказался. С того-то момента можно было смело сказать, что он перестал существовать. Хотя и раньше всё вело к этому. Имея отвратительный характер, он, что неудивительно, сблизился с самыми прохиндеями в подростковом возрасте. И не было ничего странного, что один из этих парней уже употреблял к тому времени. И уж совсем ничего удивительного не было в том, что тот приятель пристрастил и Форта к наркотикам.

Но ничто из этого не могло быть для него оправданием. Глупо сваливать на других вину за свои собственные действия. Он не думал тогда ни о каких последствиях, не предполагал даже, к чему всё это приведёт. А если бы знал… то как много изменилось бы?

В любом случае, прошлое изменить никому не дано, что касается настоящего — Форт мог сделать один исчерпывающий себя вывод: он ничего не сделал полезного в этой жизни. Только испортил её себе и окружающим. И самое ужасное — вина перед Дэйвом. Иногда он просто не мог смотреть ему в глаза, потому что ему казалось в их выражении, что Дэйв всё понимает. И упрекает…

Имеет ли он право после этого жить?..

Подняв глаза, Форт невольно упёрся взглядом в небольшое зеркало, висящее на стене, и вдруг с интересом стал себя рассматривать. Не то чтобы он увидел какие-то изменения в себе или вдруг решил полюбоваться собой… Просто он так давно не приглядывался к своему отражению, и сейчас ему стало интересно, как он выглядит в глазах других людей.

Зеркало показывало ему молодого парня (выглядел он несколько моложе своих лет) с бледным, словно мёртвым, лицом и усталыми серо-голубыми глазами, в которых без труда можно было увидеть то, что он часто сидит на игле. От своего неприглядного вида Форту стало противно. Ему не перед кем было красоваться, но он стыдился за то, что опустился до такого. Ему было стыдно перед собой и, в большей степени, перед Дэйвом.

Форт резко поднялся с кресла и быстро стянул с себя футболку, повинуясь порыву. И снова устремил взгляд в зеркало, которое теперь показывало не только лицо, но и всю его верхнюю часть тела.

Он скривил губы в кривой ухмылке, когда увидел, какая у него бледная, нездорового вида, кожа. И вспомнил, как около десяти лет назад всё лето пробыл на побережье Джорджии, работая курьером. Ему приходилось гоняться из одной точки города в другую по сто раз на дню, и от постоянного нахождения под южным солнцем, он был чуть ли не негр.

Сейчас у него торчали рёбра так, словно он не ел несколько дней кряду, и до этого особо не был балован едой. И память подкинула ему эпизод из детства, когда тётка Сара после долгой разлуки навестила их и при виде Форта воскликнула, обращаясь к сестре: «господи, Софи, чувствую, со временем у тебя Форт превратится в большо-ой пончик».

Руки у него теперь были, как плети. Форт мог бы для интереса попробовать напрячь бицепсы, но не хотелось себя смешить. Он только осмотрел их с непроходящей с лица кислой ухмылкой, вспоминая чаяния своего отца и то, что когда-то он занимался боксом. Теперь это казалось забавным, и ему даже самому было сложно поверить, что когда-то он выглядел по-другому.