Вечно

– Как я мог быть таким, блять, тупым? Я и подумать не мог, что она была… ты должен был… Боже!

Винсент вернул свой стол на место, в то время как его сын продолжал бессвязно бормотать.

– Можешь произнести это слово.

– Знаю, – огрызнулся Кармин, – а ты можешь?

– Конечно. Это всего лишь слово.

– Так произнеси его. Замени им свою чушь про то, что «она помогала».

– Рабыня, – сказал Винсент, теряя самообладание. – Служанка, не имевшая права выбора. Жертва торговли людьми. Называй как хочешь, суть одна.

Гнев Кармина вспыхнул с новой силой.

– Она была у Моретти? По этой причине Коррадо считает, что он в долгу перед ней?

– Тебе придется спросить об этом у него. Не мне об этом рассказывать.

– Разумеется, не тебе, – воскликнул Кармин, ударив руками по столу отца. – Отговорка года. Никто не хочет мне ничего рассказывать, все только переваливают друг на друга, оставляя меня при этом в полном неведении. Поверить не могу, что ты скрывал от меня это. Как ты мог не рассказать мне после всего случившегося?

Убрав руки Кармина со своего стола, Винсент поднялся на ноги.

– Тебе стоит успокоиться. Ради твоего же блага. Если ты хочешь объяснений, то присядь. Если же нет, то убирайся вон из моего кабинета. Выбор за тобой, но я не позволю тебе сидеть здесь и отчитывать меня как ребенка.

Кармин стиснул челюсть, сердито смотря на отца. Винсент видел, что его сыну хотелось что-то сказать, но он понимал, что придется уступить отцу для того, чтобы получить желаемые ответы.

Вздыхая, Кармин вновь опустился в кресло. Вернувшись на свое место, Винсент разгладил помявшиеся бумаги и бегло осмотрел ноутбук, параллельно обращаясь к своему сыну.

– Когда, по-твоему, я должен был тебе об этом рассказать? Когда тебе было два года и ты понятия не имел о том, что такое рабство? Когда тебе было восемь и ты обожествлял свою мать? Или после ее смерти, когда ты уже и без того был убит горем? Не было подходящего времени.

– Ты не думал, что я имел право знать, кем на самом деле была моя мама?

Услышав это, Винсент вышел из себя.

– Ее жизнь не сводилась к тому, кем она была! Разве мы не обсуждали это относительно девушки? Сколько раз ты говорил ей о том, что ее положение не определяет ее сущность? Сколько раз, Кармин? И теперь ты имеешь наглость переворачивать ситуацию с ног на голову и использовать ее против меня, против своей матери?

– Я не это имел в виду…

– Неважно, что ты имел в виду, – сказал Винсент. – Именно поэтому я и не хотел, чтобы ты об этом узнал. Маура не стыдилась своего прошлого, но она не хотела, чтобы ты ассоциировал ее с рабством. Ей хотелось, чтобы люди видели в ней жену и мать – женщину, а не жертву. Ей не хотелось, чтобы это в какой бы то ни было степени контролировало ее жизнь. Уверен, девушке этого тоже не захочется.

Охвативший Кармин гнев стал ослабевать.

– Не захочется.

– Так я и подумал. Я позволил Мауре оставить прошлое позади, и, возможно, это было несправедливо по отношению к тебе, но это была ее жизнь. И ее решение. Я любил твою мать, и мы прошли через сущий ад, желая быть вместе. Для тебя я попытался максимально облегчить ситуацию, надеясь на то, что ты, возможно, сможешь научиться на моих ошибках, поскольку мне никто не помогал. Мне пришлось идти методом проб и ошибок, и это было нелегко. Я очень часто терял с ней терпение, поскольку попросту не понимал, что ей было нужно.

Закрыв лицо руками, Кармин попытался обуздать свои эмоции.

– Мне всегда казалось, что она была очень хорошо приспособлена к окружающему миру.

– Этого мы и добивались, – ответил Винсент. – Нам не хотелось искажать твое восприятие. Если бы ты знал правду, ты бы стал подвергать все сомнению.

Кармин смотрел на отца, сдерживая слезы.

– Пиздец какой-то.

– Я понимаю, что это нелегко осмыслить.

– По этой причине ей так сильно хотелось помочь Хейвен?

Винсент понимал, что обрушивал на своего сына слишком много информации, поэтому с осторожностью подбирал слова, позволяя сыну восстановить душевное равновесие.

– Маура родилась свободной, но она понимала, что ожидало девочку. Твоей матери хотелось спасти ее до того, как той пришлось бы встретиться с суровой реальностью. Чем старше они становятся, тем меньше шансов на то, что они смогут адаптироваться.

– Из-за этого мы не видимся с бабушкой?

Вопрос сына застал Винсента врасплох.

– Прости?

– Ты не разрешаешь нам общаться с бабушкой. В этом было все дело? Ты боялся, что она расскажет нам правду?

Винсенту потребовалась секунда, дабы осознать то, что раздавшийся в кабинете смех исходил от него.

– Моя мать… – он помолчал, качая головой и вновь смеясь. – У нее, скажем так, есть определенные предубеждения. Она не терпела рабов. А уж ирландских рабов и подавно.

– Так она была ирландкой? Это хотя бы правда?

– Да, она была дочерью иммигрантов. У ее отца возникли проблемы с ирландской мафией, он задолжал им кучу денег. Они забрали Мауру в качестве залога, когда ей было шесть лет.

– Ее похитили? Неужели никто ее не искал?